Хеопс. Игорь Олен

ливийцев. У пламени был начальник селения и гонец.

      – Ради царя – блеск Ра ему! Друг Царского Дома, чати! – твердил гонец непрестанно. – Всем в каменоломни. Вам же – в Фаюм. Друг Царя, Друг Царского Дома, так Хамуас велел!

      Общинники загудели, чуть видные в темноте.

      – Полив ведь…

      – Не время! Надо б в разлив!

      – В разлив нет полей, таскать сподручней, ибо вода у вырубок…

      Парень, вспыхнувши, крикнул, прячась за спинами: – Податей мало? Что Мемфис хочет? Нас извести?

      Начальник шагнул было, но передумал, лишь погрозил жезлом.

      – Взять еду, – бросил он и добавил: – Чати велик! Он глас царя. Он рука царя.

      – Царь уплыл ведь… – гулом прошло в толпе. – Он Áписа не кормил… Где царь?

      – Цыц! – поднял начальник жезл свой.

      Вскоре шло человек до ста – по полям и тропам, через каналы, путаясь в темноте, сбиваясь, падая, – вслед за факелом. Порскали в кустах лисы, пел мрачно сирин.

      – Цапнет змея – и к мёртвым, – люди шептались. – Ночью идём… Пожар, что ль? набег? ливийцы?

      – Лучше уж крокодил! – вёл парень, шедший с короткой палкой. – Он в Нил утащит, всё на своей земле! Мы нома Сета, и Сет наш бог. Но лучше добрый бог, чем Сет. Он брата убил, нас вовсе… Был бы наш бог Осирис!

      Свернули к дамбе, косились в воды, где стыли звёзды.

      – Треплетесь, – начал кто-то. – А то не знаете, что в Фаюм идём, к крокодилам. Их бог там – Сéбек… Вот уж где крокодилы! Сéбек ведь – крокодил. Их в озере – что песку! Озеро в том Фаюме – с море. Там было царство, в древности. Сехемхет, их князь, строгий: глянешь не так – казнит… Лучше Хеопс царь, слава!.. Сéбек, он злей, чем Сет. Сет – он, коль дует самум с песков и в набеги ливийцев, вредный. А этот Сéбек – вечно злой. Зазевался в полях – и сожран. Обычай там – бубен стучит всегда, день-ночь, вечно. Чтоб крокодилов гнать.

      – Ну, ты болтун, смотрю! – прервал новый. – Коль ты из Сета – что их Фаюм? Потрудимся и вернёмся. А вот про камень – вот где зло! Он, камень, разный, коль кто не знает. В Фаюме он не песчаник, не известняк. Базальт там. С ним наломаемся…

      Парень, убивши зайца, коего усмотрел в кустах, кинул добычу в сумку.

      – Вкусный! – громко заверил он. – Чтó вам скажу: жить плохо. У них дворцы, слуги… Мы точно скот… Что царь думает, честь ему?

      – Не видал ты царей. Хеопс лучший! Я застал Снофру – так у него война одна: с Ливией, на Синае, в Нубии. Рыли каналы, камень рубили… А при Хеопсе – тишь.

      – Мне, – начал парень, – лучше война. Лучше уж воевать, чем рабствовать…

      Чин, что их вёл, прикрикнул. Двинулись молча.

      Лезли грядой, оканчивавшей долину, и на заре далеко внизу различили туманы. Тут и донёсся бубен, не прекращавшийся никогда.

      Шли по склонам, вниз, видя, что и с других мест тропами отовсюду в Фаюм прут люди в схенти – схентиу, или же египтяне.

      Солнце палило. Туманы пухли, являя воду. Бриз нёс вонь сырости… Выросли башни Крокодилóполя,