Хеопс. Игорь Олен

мать его стала вдруг – Хенутсен, царица, а не наложница, дочь какого-то вождя в Ливии. Он тогда бы имел права на престол, тем паче Хефрен с Бауфрой, два принца крови, сравниться с ним не могли ни силой, ни даром воина… Нынче всё изменилось: он будет лично вести войну. В Нубии он покажет, что может больше, чем принцы крови!

      – О, знатный! – догнал гонец. – Папирус! будешь ты славен!

      Джедефра под пальмой дворцовой рощи читал волнуясь, думая, что вручён указ назначенья.

      Вдруг руки обвисли, папирус выпал. Не слыша птиц, не видя вставшего выше крыш солнца, он скрылся в покой свой; вечером сел в портшез, сняв с себя украшенья и схенти сменив на ветхий.

      Он долго ехал, вышел в предместьях, огромный, с шарами мышц в теле, в воинском парике. Ра падал, крася всё красным. Принц прошёл к лавкам, где торговались шлюхи, спорила пьянь и из пустынь дул ветер. Откинув полог, вошёл в харчевню, в шум её. В сумраке пили простолюдины, переговариваясь, кидая на пол объедки. Принц, выбрав место, вышиб оттуда пьяниц. Страшного негра, кем он казался, все обходили, в том числе и разносчицы-девки. Он в них швырнул кувшин. Девки взвизгнули. Поднялась тройка, – судя по виду и по рубцам, солдат, – пошла к нему.

      – Ты, нубийский пёс!! Небти-Чебти клянусь – затухни! Не обижай дев. Жрать иди к свиньям в хлев! Здесь египтяне, а не какие-то…

      Вдруг один пригляделся. – Царский сын… Да простишь нас! Ты в бедном виде! Не подымай меч гнева!

      Это были солдаты, с коими он на Синае дрался под предводительством Петефхапи против номадов.

      – Смолкните, – он велел. – Не знают пусть, кто я… О, ты, вертлявая! – крикнул он. – Пива на всех и хлеба!

      Только всё принесли, он выпил – целый кувшин. Взял лук, головку, и стал жевать её, глядя в землю. Тройка пила робея, чуя, что он расстроен.

      – Гусь где? – бросил он.

      – Заказывал? – девка вскинулась. – Я не помню.

      – Быстро! Или не соберёшь костей!

      Подбежав, девка шлёпнула на подставку печёного с луком гуся.

      – Тварь, ты откуда? – спрашивали солдаты, гладя её. – Ливийка? Славно! Хочешь египетских огурцов штук пять? Сядь к нам! Мы вас, ливиек…

      Принц стукнул вдруг по подставке, и та взлетела. Он хмурился.

      Старший толкнул товарищей, позабывших, кто мать Джедефры. – Мы, принц, как вот пришли с тобой – помнишь? – и с Петефхапи, так посейчас здесь. Сторожим Мемфис, как приказали. Ждём, на Синай пошлют…

      Досказать нé дали. Вскинув полог, ввалилась банда с палками и ножами, с замотанными в рвань лицами. Девки отпрянули, пьянь стихла.

      – Вы! – гаркнул разбойник. – Еду, посуду, кольца, у кого есть, схенти! Или, клянусь, всем смерть вам!

      Вырвав подставку из-под печёного с луком гуся, принц кинулся с ней на банду. Бил молча, страшно. Солдаты способствовали мечами. Вскоре бандиты корчились средь разбитых и опрокинутых чашек. Их выволокли наружу. Скрылись и посетители. Принц с солдатами продолжал пить к радости азиата-владельца.