В сетях страсти. Крис Кеннеди

к сведениям, которыми располагал Томас; он хотел знать тех людей, которые предпочитали действовать в тени и которым нравилось коллекционировать разные разности – драгоценные камни, редчайшие шелка, красивых женщин, разорившихся принцев или же погрязших в долгах королей. Эти люди питали лишь ничтожную долю верности своим сюзеренам и исполняли обеты при помощи не мечей, но звонкой монеты и заемных писем, благодаря которым деньги легко перемещались от жарких песков Палестины до туманных холмов Йорка. То была целостная картина, настоящая грамматическая структура, язык которой был един и понятен всем, а назывался он «власть».

      И действительно, должники становились весьма выгодным капиталовложением – уж Кир-то об этом знал.

      Он как раз закончил обыскивать очередной сундук и аккуратно закрыл его украшенную резьбой крышку, когда вдруг услышал голоса. Кир насторожился и приподнял голову. Что это?.. Для уличных торговцев слишком рано, и даже мальчишки-водоносы вряд ли могли появиться в такой час.

      Быстро и бесшумно он скользнул к окну, коснулся ладонью ставен и посмотрел вниз.

      Часовой Томаса стоял у двери – на том же самом месте, что и час назад, когда Кир только прибыл сюда. А рядом с ним была та самая женщина с изящным изгибом шеи. Но все, что он мог сейчас увидеть – это тонкая женская ручка, прикрытая светлым богатым на вид плащом, – ручка, явно указывавшая на что-то. А перед женщиной стоял охранник с шишковатым носом; глупо ухмылялся и кивал в ответ на ее слова. И было ясно, что она отвлекала часового от его прямых обязанностей, причем делала это с большим изяществом и выдумкой – не то что он, Кир. Сам-то он просто затеял драку, а когда поднялась суматоха, подобрал ключ к замку и проскользнул внутрь.

      – Ах да, «Горлышко жаворонка»! – воскликнул часовой, явно гордившийся знакомством с этой жуткой харчевней, располагавшейся чуть дальше по дороге. – Превосходное заведение, где…

      «Превосходное для пиратов», – подумал Кир. Он бросил последний взгляд на макушку женщины – насколько он мог судить, у нее была прелестная головка, – а затем вернулся к сундукам; ему еще предстояло найти гроссбух.

      Спустя несколько мгновений тишина сделалась оглушительной – голоса умолкли.

      Кир запер последний сундук (он так и не нашел гроссбух ни в одном из них) и, движимый любопытством, снова подкрался к окну. Приоткрыв ставни, выглянул наружу.

      Часовой куда-то исчез. А женщина осталась. Подавшись вперед, она присела на корточки перед замочной скважиной и засунула туда булавку.

      Кир с удивлением таращился на нее. Что же это такое?

      Не может же быть, чтобы сразу двое пытались проникнуть в контору менялы Томаса в один и тот же день? А впрочем… Ведь он же проник…

      В этот момент женщина приподняла голову, и на одно короткое мгновение ее лицо осветили лучи рассветного солнца. И в тот же миг Киру показалось, будто кто-то с силой ударил его кулаком в грудь. Отпрянув от окна, он затаил дыхание. Это была она! И следовательно, приближалась битва.

      Стиснув