По направлению к нулю. Агата Кристи

как тень. Очевидно, это было для нее очень сильным потрясением. Она из породы тех спокойных, сдержанных людей, которые глубоко переживают и глубоко чувствуют.

      Мери нервно сжала руки:

      – Да, у нее глубокая и страстная натура. Она очень необычный человек во многих отношениях…

      – Она много страдала… Сначала бракоразводный процесс. Потом женитьба Невиля на этой девице… Но мало-помалу Одри все же начала приходить в себя. Сейчас боль воспоминаний уже почти утихла, она стала прежней Одри. И ты хочешь убедить меня, будто она стремится разбередить старые раны?

      – Невиль пишет, что она согласна, – с мягкой настойчивостью сказала Мери.

      Старая дама с любопытством взглянула на нее:

      – Что это ты так привязалась к словам Невиля? Может, ты сама хочешь, чтобы они встретились здесь?

      Мери Олдин вспыхнула:

      – Нет, конечно, нет.

      – А уж не ты ли, милочка, – с легкой язвительностью сказала леди Трессильян, – подкинула Невилю эту идею?

      – Какие глупости. И как вам только могла прийти в голову такая нелепая мысль?

      – Ладно-ладно, не кипятись. И все-таки я ни за что не поверю, что это была действительно его собственная идея. Подобные эксперименты совершенно не в его духе. – Она задумчиво помолчала, затем лицо ее вдруг прояснилось. – Что у нас завтра – первое мая, не так ли? Отлично, а третьего числа Одри приезжает к Дарлингтонам в Эсбенк. Оттуда до нас всего лишь двадцать миль. Напиши-ка ей письмецо и пригласи заехать к нам на ленч.

      5 мая

      – Миссис Стрендж, миледи.

      Войдя в просторную спальню, Одри Стрендж пересекла комнату и остановилась возле массивной старинной кровати. Склонившись, она поцеловала старую даму и села в кресло, поставленное рядом с кроватью специально для нее.

      – Как хорошо, что ты заехала навестить нас, моя дорогая, – сказала леди Трессильян.

      – Я тоже рада вас видеть, – сказала Одри.

      Облику Одри Стрендж была присуща некая бестелесность, неосязаемость. Она была среднего роста, с очень маленькими изящными руками и ногами. Белокурые, светло-пепельные волосы обрамляли бледное, почти бескровное лицо, которое лишь изредка окрашивалось легким румянцем. Широко расставленные ясные глаза были светло-серого цвета. Ее овальное личико с прямым аккуратным носиком имело правильные мелкие черты. Конечно, ее лицу недоставало красок, и поэтому при всей миловидности Одри нельзя было назвать красивой, однако, бесспорно и несомненно, в ее облике было нечто исключительно привлекательное, нечто такое, что невольно притягивало взгляды окружающих. Она казалась чуть ли не бесплотным духом и в то же время внушала уверенность, что этот дух может быть более живым и реальным, чем живой человек.

      У нее был необычайно приятный, мелодичный голос, нежный и чистый, как звон серебряного колокольчика.

      Одри поведала старой даме о текущих событиях, потом они немного поговорили, вспоминая общих знакомых, и наконец леди Трессильян перевела разговор в другое русло:

      – Кроме удовольствия видеть тебя, моя милая,