Каникулы в Лимстоке. Агата Кристи

это нечто дурное. Мы не такие здесь. Зависть, конечно, и злоба, и мелкие стычки с давних пор, – но я не думала, что есть некто, способный на такое. Да, никогда не думала. И это огорчает меня, видите ли, потому что я должна была бы знать.

      Ее прекрасные глаза вернулись с горизонта и нашли меня. Во взгляде было беспокойство и искреннее замешательство.

      – Почему вы должны были бы знать? – спросил я.

      – Я всегда все знаю. Я просто чувствую, что это моя обязанность. Кэйлеб проповедует правильные идеи и отправляет требы. Это обязанность священника, но я думаю, что обязанность его жены – знать, что думают и чувствуют люди, даже если жена ничего не может сделать. А я не имею ни малейшего представления, чей ум оказался…

      Она внезапно прервала свою речь, уклончиво добавив:

      – К тому же это очень глупые письма.

      – А вы… э-э… вы тоже что-то получили?

      Я задал вопрос с известной долей робости, но миссис Дан-Кэлтроп ответила совершенно естественным тоном, лишь ее глаза стали чуть шире:

      – О да, два… нет, три. Я забыла, что именно в них говорилось. Что-то очень глупое о Кэйлебе и школьной учительнице, так, кажется. Совершенная ерунда, потому что Кэйлеб не имеет склонности к флирту. Он никогда этим не занимался. Он вполне доволен церковной работой.

      – Конечно, – сказал я. – О, конечно.

      – Кэйлеб стал бы святым, – сказала миссис Дан-Кэлтроп, – если бы не был слишком уж умным.

      Я оказался не в состоянии подобрать ответ на подобную критику, но это было и ни к чему, так как миссис Дан-Кэлтроп продолжала говорить, непостижимым образом вновь перескочив от своего мужа к письмам:

      – Существует ведь множество вещей, о которых могло бы говориться в этих письмах, но этого нет. И это весьма странно.

      – Я бы вряд ли сказал, что они страдают избытком сдержанности, – бросил я резко.

      – Да, но не похоже, чтобы автор знал что-нибудь. Что-нибудь реальное.

      – Вы полагаете?

      Прекрасные блуждающие глаза обнаружили меня.

      – Да, конечно, ведь у всех нас есть множество прегрешений, какие-то постыдные секреты. Почему этот сочинитель не использует их? – Она помолчала, а потом внезапно спросила: – Что говорилось в вашем письме?

      – Там утверждалось, что моя сестра мне не сестра.

      – А она вам сестра?

      Миссис Дан-Кэлтроп задала вопрос с непринужденным, дружеским интересом.

      – Конечно, Джоанна мне сестра.

      Миссис Дан-Кэлтроп кивнула.

      – Это как раз и подтверждает то, что я имела в виду. Осмелюсь сказать, существует другое…

      Ее чистые, нелюбопытные глаза смотрели на меня задумчиво, и я внезапно понял, почему весь Лимсток побаивается миссис Дан-Кэлтроп.

      В жизни каждого есть нечто тайное, и каждый надеется, что об этом никто никогда не узнает. Но я почувствовал, что миссис Дан-Кэлтроп действительно знает все.

      И в этот раз я испытал истинное наслаждение, когда сердечный голос Айми Гриффитс прогудел:

      – Привет, Мод! Рада, что наконец-то вас встретила.