На другом берегу (сборник). Олег Ёлшин

рыб.

      – Неужели он сможет убить ее? – снова спросила она.

      – Он давно уже это сделал…

      Но пока еще оставалось мгновение жизни, и они – эти двое оставались на дне лодки, словно замершая картина представала взорам – сильный старик и его прекрасная синяя рыба, которая теперь лишь изредка шевелила гигантскими плавниками и почему-то смотрела на старика тоже с любовью. Смотрела, как будто понимая – ТАК НАДО! И на короткое мгновение, какая-то непостижимая тайна объединила этих двоих. А солнечные лучи, нежно играя с волнами, освещали бедного старика и его прекрасную рыбу на этом удивительном синем рассвете…

      Но лодка становится все меньше и меньше, и, растворившись в океане, исчезает совсем. А они легко оторвались от водной равнины, и только бесконечность гнала их в неизведанные, полные смысла и света дали. И неслись они вслед за ней…

      3

      – Мы давно не были в горах.

      – Да, в горах, – эхом отозвалась она. И гулкое эхо стелилось по заснеженным ущельям, отражаясь от ледяных отвесных скал, возвращалось назад. В этот миг казалось, что кроме них, на такой высоте никого быть не могло, никого на всей планете – только эти две точки, две души, две тени. Две фигурки, затерянные в белых снегах или облаках, такие странные и необычные, которым везде было удивительно хорошо, как совсем не бывает в жизни.

      – Посмотри вниз. Что это? – вдруг заметила она.

      – Это люди. Снова люди и их дела.

      – Но что они делают на такой высоте?

      – Они летают.

      – Летают? – не поверила она, – пойдем, посмотрим?

      – Пойдем… Они построили трамплин и с него летают, – пояснил он.

      – А зачем людям летать?

      – Тебе же нравится летать, им тоже.

      – Но я могу лететь куда захочу, а они только вниз.

      – И все же.

      – Вот он поднимается на высоту, потом катится на лыжах и падает вниз! – ужаснулась она.

      – Нет, летит вниз, – возразил он.

      – Но он может разбиться!

      – Может. И он знает об этом.

      – Но, все равно летит? Тогда, почему он просто не покончит с собой там внизу? Зачем строить эту сложную конструкцию, потом подниматься, падать с нее и, наконец, сворачивать шею?

      – Там, внизу, у него не будет шанса, а здесь есть. Может, и не разобьется.

      Она ненадолго задумалась, потом спросила:

      – Ему так плохо?

      – Нет, но хорошо ему только тогда, когда он летит. И пока он летит – ему хорошо.

      – А, если бы он был уверен, что ничем не рискует, что может летать, как мы, он стал бы это делать?

      – Наверное, нет. ЭТОТ нет, но нашел бы себе что-то другое.

      Она уже не слышала его и неотрывно следила за крошечной черной точкой на далеком трамплине:

      – Вот он оторвался, и уже не касается спуска. Только ветер в лицо и земля далеко под ногами. Какой бешеный, сумасшедший восторг сияет в его глазах, как будто вся жизнь помещается в этом коротком полете… Ты видишь порыв ветра из-за той горы? Он скоро настигнет, он швырнет его на землю. Хочешь, я задержу его, и человек не упадет? Он долетит!