Игра Первых. Юлия Качалова

и сновидений! Лёшка покраснел от досады на себя и покосился на подругу. Алька растерянно морщила лоб и кусала губы. Очевидно, с ней случилась то же самое.

      Мадам Добрэн подошла к окну, раскрыла жалюзи и распахнула дверь, ведущую в сад. Комната наполнилась соловьиными пощёлкиваниями, запахами свежевскопанной земли и недавно прошедшего дождика. Француженка водворила кактус обратно в корзину и накрыла крышкой. Талисман, бережно завёрнутый в шёлковый шарф, нырнул в её карман.

      – У нас не вышло, – всхлипнула Алька.

      Лёшка уставился в ковёр.

      – Я не путешествовал по живой памяти, – угрюмо сообщил он, не отрывая глаз от красного шерстяного ромбика, вписанного в синий треугольник. – Просто всё это время спал и ничего не помню.

      Мадам Добрэн с улыбкой обняла ребят:

      – Не огорчайтесь! Вы всё вспомните, но сначала вам следует снова укорениться в настоящем. Это нужно для безопасно…

      Не окончив фразы, француженка вдруг втянула ноздрями воздух. Алька и Лёшка сделали то же самое. Нет, не померещилось! Снаружи действительно пахло дымом. Не тем, что стелется над собранными в кучки прошлогодними листьями, которые сжигают аккуратные дачники. Не тем, что приносит ветер от мангалов, на которых шипят нанизанные на шампуры аппетитные кусочки шашлыка. Этот дым имел запах беды и вызывал инстинктивное желание бежать.

      Со стороны веранды раздался настойчивый стук.

      – Мадам Добрэн, прервите погружение! В посёлке пожар!

      Француженка повернула ключ, и в комнату ввалилась перевозбуждённая тётя Липа. Все четверо выскочили в сад. Из-за крыш соседских домов, уродуя синеву майских сумерек, тянулась жирная чёрная полоса.

      – На второй линии горит, – бормотала тётя Липа, нервно хрустя пальцами. – И на второй линии, и на нашей все дома деревянные. Ветер чуть дунет, и огонь на них перекинется. Вспыхнет всё как солома! Пока пожарные сюда доберутся, посёлок в пепелище превратится! Соседка уверяет, дом маньяк поджёг.

      – Ваша соседка его видела? – встревожилась мадам Добрэн.

      – И видела, и слышала! Ростом под два метра, заросший, закутан в плащ до пят. Соседка сперва приняла его за бомжа. Раньше иногда являлись к нам в посёлок бомжи, да только было это лет двадцать назад. И никогда прежде бомжи в разговоры с дачниками не вступали. А этот остановил соседку и давай расспрашивать, где ему найти какую-то женщину. Откуда мне знать, отвечает соседка, кто вам нужен. Здесь в каждом доме женщины! И рукой махнула. А на обратном пути из магазина видит, полыхает дом. Времени-то не больше четверти часа прошло, как она с бомжом разговаривала. Вспомнила соседка, что когда рукой махнула, то словно на горящий дом указала. Так и догадалась, что не бомж это вовсе был, а маньяк!

      Француженка побелела.

      – Уезжаем немедленно! – бросила она ребятам.

      Тётя Липа с готовностью её поддержала. Оставлять свой дом на растерзание огню хозяйка не собиралась, но считала, что иностранке с детишками при столь опасных обстоятельствах задерживаться на даче не стоит. Лишь попросила мадам Добрэн