Последняя ночь колдуна. Лана Синявская

сидел. Наверное, уголовник какой-то, а ты его с кем-то путаешь.

      Глаша, обваляв в муке кусочки кабачка, раскладывала их на большой сковороде. Стрельнуло масло, и раскаленная капля попала ей на руку. Девушка ойкнула.

      – То, что он в тюрьме сидел, и так всем известно, – продолжала Валя как ни в чем не бывало. Она поставила кастрюлю с картошкой на огонь и принялась резать помидоры в большую керамическую миску. – Удивляюсь, как ты могла пропустить такую историю!

      – Ну, пропустила. – Глаша развела руками. – Если тебе что-то известно – рассказывай. Хотя я не уверена, что меня интересует уголовное прошлое этого типа.

      Валя бросила в сторону подруги внимательный взгляд и хмыкнула:

      – Все же послушай. Этот, как ты выражаешься, уголовник в конце девяностых числился в двадцатке самых богатых людей.

      Глаша чуть не выронила деревянную лопатку, которой переворачивала кабачки.

      – И чем же он занимался?

      – Да всем! Точно не помню, но, кажется, у него даже банк был. А основной его бизнес – офисные товары.

      – Ты хочешь сказать, что он разбогател на карандашах и ластиках?

      – И на них в том числе, – кивнула Валя. – А потом его посадили.

      – За что?

      – А фиг его знает. Какие-то финансовые махинации.

      – Ты, часом, его с Ходорковским не путаешь?

      – Да нет! У Райского своя песня, хотя мотив, сдается мне, тот же: печальная биологическая закономерность – среда любит середнячков.

      – Это ты в каком смысле? – Глаша замерла со сковородкой в руке.

      – Денег слишком много заработал, вот в каком. А у нас ведь как? Не хочешь неприятностей – не высовывайся.

      – Спорный вопрос, – пробормотала Глафира. Она вытряхнула румяные поджаренные с двух сторон кабачки в глубокую миску, поставила сковороду обратно на огонь, вывалила туда помидоры и накрыла крышкой.

      – Сейчас, я понимаю, Райского уже выпустили, – проговорила Глафира задумчиво. – Интересно, чем он занимается?

      – Да все тем же. Когда он вышел, от его империи ничего не осталось. Деньги отняли, штат разбежался. Осталось всего несколько человек во главе с его бывшим замом, точнее – замшей. Она все это время пыталась спасти жалкие остатки его бизнеса, вела переговоры с кредиторами, пыталась удержать хоть каких-то клиентов, воевала с конкурентами, которые бодро навалились со всех сторон.

      – Сильная женщина, – невольно вырвалось у Глаши. – Райский, наверное, был ей очень благодарен.

      – А как же! Так благодарен, что женился на ней, – хмыкнула Валя.

      В этот момент Глаша как раз заливала сметаной помидоры на сковороде.

      От услышанного рука ее дрогнула, и сметана плеснулась на плиту.

      – Эй, осторожно! – Валя отобрала у Глаши упаковку и отодвинула подругу в сторону. – Уже можно выключать? – спросила она, с удовольствием принюхиваясь.

      – Да, выключай, – рассеянно кивнула Глаша, – осталось добавить в соус чеснок и залить им кабачки.

      Валя проделала все это и снова принюхалась:

      – Божественно!