Пир (сборник). Владимир Сорокин

Пошли в «Ударник» на «Арсена»! – предложил Вовка Фрумкин.

      – Уже дважды смотрели, – зевнул Серега Голова. – Айда по домам.

      – Робя, она за директором поползла, – сел на парту Сальников. – Лучше остаться.

      – Вот и сиди здесь, Сало. – Петух вытянул из парты портфель. – Петьк, пошли с девятым домом в расшибец порежемся. Они там за котельной с утра до ночи духарятся.

      – Я – домой. – Петя положил учебник и тетради в свой портфель желтой кожи, застегнул.

      – Петь, оставайся. – Сальников качался на парте. – Будем с фашистской гадиной воевать.

      – Guten Tag. – Петя вышел в пустой школьный коридор.

      В нем было прохладно и сильно пахло краской. Возле двух белых бюстов Ленина и Сталина стояли корзины с цветами.

      – Петьк, погоди! – Андрюша Скуфин догнал Петю. – Чего так рано домой? Пошли выжигать!

      – Неохота. – Петя спускался по лестнице, стукая себя портфелем по коленям.

      – Чего ты вареный такой? – Скуфин остался стоять наверху. – От отца есть чего?

      – Не твое дело. – Петя потянул дверь, вышел на улицу.

      В Лаврушинском переулке было чисто и жарко. Солнце серебрило неряшливые тополя, уже тронутые желтизной, сверкало в створе открытого окна писательского дома. Полная женщина мыла другую половину окна.

      Петя вышел на набережную.

      Здесь было тоже жарко, чисто и пусто.

      «Сказал на свою голову, – вспомнил Петя Скуфина. – Теперь каждый раз пристает, дурак. Хорошо, что про мать не знает».

      Он добрел до Малого Каменного моста, посмотрел на работу молодого регулировщика в белом кителе и белом шлеме, перешел через мост.

      На «Ударнике» по-прежнему висели две афиши – маленькая «Арсен» и большая «Ленин в Октябре». Петя уже трижды посмотрел «Арсена» и дважды «Ленина в Октябре».

      Недавно покрашенная крыша «Ударника» сверкала серебром.

      Петя направился к большому серому дому, возвышающемуся над куполом «Ударника», но вдруг остановился.

      «Сейчас начнется! – хмуро подумал он. – Опять из школы сбежал?! Прогуливаешь? В физиономию захотел?!»

      Бабушка шла на него, сворачивая жгут из розового полотенца.

      – Ты думаешь, без родителей я тебе шалберничать позволю?!

      Петя сплюнул, посмотрел на свои окна. В столовой занавешено, как всегда. В детской открыто. Наверно, Тинга вырезает своих кукол.

      Он сделал еще несколько шагов и остановился.

      Рядом стоял подвижной лоток с газировкой. С трех мокрых стаканов на алюминиевом подносе стекала вода. Солнце тяжело светилось в перевернутом стеклянном конусе с вишневым сиропом. Худая продавщица с желтыми кудряшками из-под белой пилотки и с папиросой в стальных зубах сонно глянула на Петю.

      Он сунул руку в карман и тут же вспомнил, что денег нет.

      «Каждую копейку теперь надо беречь!» – бабушка очень часто стала пересчитывать оставшиеся деньги и прятала их в новом месте – не в китайской шкатулке отца, а в своей коробке с орденом.

      – Ну что, истребитель? – хрипло спросила продавщица. – Полный потянешь аль половинку?

      Петя повернулся и побрел через проезжую часть – на ту сторону.

      Фонтан по-прежнему уже вторую неделю не работал, на скамейках сидели редкие люди. По клумбе ходили голуби.

      Петя добрел до ближайшей скамейки