Белая невеста, черная вдова. Евгения Горская

не интересовался и не знал, как она живет в последние годы. Раньше Инна любила гостей. У нее собирались занятные компании. Родителей соседка тоже обычно приглашала, и его приглашала, но он ходил в гости редко. У него была своя жизнь.

      В последний раз, когда Дробышев был у Инны на таких посиделках, там присутствовали Максим Ильич и историк, имени которого он сейчас не помнил. Дядька был интересный, в последнее время вел какую-то историческую рубрику на одном из телеканалов. Дробышев телевизора не смотрел, мама рассказывала.

      Теперешний телеведущий был убежденным монархистом. В тот раз он с искренним переживанием долго рассказывал о святом Николае II. Впрочем, возможно, последний монарх тогда еще не был объявлен святым, Дробышев точно не помнил.

      Историк очень переживал за Николая Второго и за провал белого сопротивления и страшно возмущался, что из московских названий до сих пор не убрали фамилии детоубийц.

      – Ужасная смерть, чудовищная, – робко возразила мама, не выдержав. – Но все-таки Николай – первый, с кого нужно спросить за то, что случилось с Россией.

      – Страна скатывалась в кровавую мясорубку, а он удачно стрелял ворон, – напомнил папа.

      О том, что у самодержца было такое пристрастие – стрелять ворон, историк не знать не мог, это даже Степан знал.

      Дядька был возмущен и с печалью смотрел на родителей, даже возражать не стал, только морщился.

      Дома мама долго не могла успокоиться и все вспоминала, что в Гражданскую войну детей шашками рубили, но их почему-то святыми не объявляют.

      Впрочем, потом историк родителей простил, и сейчас они даже иногда перезванивались.

      Дробышев вскипятил воду, бросил в нее пельмени, когда приготовились, сжевал без аппетита. Ехать к Владе совершенно не хотелось. Он даже подумал, не выключить ли снова телефон, но все-таки решил трусливого поступка не совершать.

      Она позвонила сама минут через пятнадцать.

      – Извини, – нашел он отличный способ отказаться от встречи. – Инна Ильинична выписалась из больницы, ей может что-то понадобиться. Мне бы не хотелось уходить из дома.

      Потом он со спокойной совестью нашел старый томик фантастики и улегся на диван.

      Владе звонили весь день. Она даже не предполагала, что какая-то новость может распространиться так быстро. Конечно, у Егора было много знакомых, соратников по бизнесу и по тусовкам, но количество звонков все равно удивило. Ей выражали соболезнования, она тихо отвечала.

      Взять на себя хлопоты с похоронами предложили сразу несколько человек. Но это все-таки стоило согласовать со свекровью, и Влада, поблагодарив, пообещала позвонить, когда ситуация прояснится.

      Без конца звонила мама, настойчиво предлагала приехать, пока Влада в конце концов на нее не наорала.

      Ей хотелось видеть только одного человека – Степу.

      Он один казался ей сейчас надежной опорой.

      Степа, о котором она, несмотря ни на что, постоянно вспоминала все эти годы.

      С ним ей было по-настоящему хорошо, спокойно. На третьем курсе