Белая невеста, черная вдова. Евгения Горская

на него посмотрела, закусила губу. – Может, нам его подождать? Не входить?

      Заходить в чужую квартиру ей явно не хотелось.

      – Можно и подождать, – пожал плечами Дробышев. – Но зачем? Он лучше вас знает, что надо отнести его тетке?

      Она вздохнула, вошла в квартиру, огляделась. Открыла один шкаф, другой, начала складывать в предусмотрительно захваченную целлофановую сумку какие-то вещи.

      Дробышев равнодушно стоял за ее спиной.

      Егор опаздывал.

      Подоконник в комнате был уставлен горшками с растениями. Подоконники у них в доме были широкие, таких уже давно не делают. Растений на подоконнике поместилось много. Дробышев отправился на кухню, выбрал чашку побольше, налил в нее воды из крана, принялся поливать цветы.

      Мама поливала цветы отстоявшейся водой, у Инны наверняка где-нибудь тоже стояла бутылка, но искать ее было лень. В конце концов, люди эту воду пьют и ничего, существуют. Пусть цветы тоже попьют, ничего с ними не сделается.

      В комнате на маленьком столике у дивана стоял высокий коктейльный стакан с опущенной в него пластмассовой трубочкой. Стакан был почти пуст, только на дне виднелись сморщенные засохшие вишенки. Дробышев выбросил вишенки в мусорное ведро под мойкой, стакан сполоснул, сунул в сушилку.

      Татьяна закончила собирать вещи, кивнула ему:

      – Можно уходить.

      Он напоследок обвел комнату глазами. Подумал, вернулся в кухню, перекрыл газ.

      Снизу послышались голоса, кто-то даже закричал. Окно было рядом, и Дробышев посмотрел во двор.

      Светлая машина, перегораживая проезд, стояла прямо у их подъезда. Около машины суетились люди.

      – Что там? – спросила Татьяна, появившись за его спиной.

      – Не понял.

      Она наклонилась над подоконником, сунула ему сумку с вещами Инны и бросилась из квартиры. Он зачем-то побежал за ней. От удивления, наверное.

      Таня не стала ждать лифта. Пронеслась по лестнице, раздвинула небольшую толпу.

      – Я врач! Пропустите!

      Но человеку в машине врачебная помощь не требовалась. У человека была разворочена половина головы.

      – Сейчас полиция приедет, – сказал кто-то.

      – Это Егор Кривицкий, – вздохнув, сообщил сосед Степан и зачем-то уточнил: – Егор Максимович Кривицкий.

      Настроение у Влады было жутким, отвратительным.

      – Нет… – говорил кому-то Егор, допивая чай на кухне. – Сегодня не смогу, занят. В другой раз. Пока, Цыпленок.

      Влада как раз шла в ванную, когда он прощался с Цыпленком. Егор ее не видел, но понимал ведь, что она рядом. И даже не скрывал, что разговаривает с девкой. Как будто специально провоцировал жену. Впрочем, не исключено, что так и было.

      Потом он все-таки начал говорить тише.

      – Ну перестань. Перестань, – донеслось до Влады. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю.

      Это его «все будет хорошо», говорившееся какому-то Цыпленку, она слышала уже пару недель. Что будет хорошо? Он собирается жениться на Цыпленке?

      Влада включила воду, постояла, глядя на себя в