Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья. Александр Горбунов

за один из клубов НХЛ, Колосков по мере возможностей помогал выдающемуся хоккеисту, попавшему в жернова системы.

      Договоренность между Колосковым и Фетисовым так и осталась на словах. Когда Колосков отправился на лечение за рубеж, Фетисов по всем телеканалам объявил о том, что дни Вячеслава Колоскова на посту футбольного руководителя сочтены. Президент РФС, много чего на своем веку повидавший, вступил в борьбу. Сделал он это, конечно же, напрасно. Вопроса «Что произошло?» никто не отменял. Борьба Колоскова быстро закончилась после того, как он побывал сначала в кабинете у Дмитрия Медведева, возглавлявшего тогда администрацию президента России, а потом в кабинете медведевского зама – Владислава Суркова. Оба визита заметно приблизили отставку Колоскова. Он хотел, чтобы его преемником стал генеральный директор РФС Александр Тукманов, выдвинувший свою кандидатуру и проводивший активную предвыборную кампанию, однако Тукманова за день до выборной конференции РФС пригласили к тому же Суркову, и он – что уж ему там такого страшного наговорили? – моментально объявил, что снимает свою кандидатуру.

      Друзья предупредили Колоскова, что его кабинет на Лужнецкой прослушивается. Вячеслав Иванович решил проверить. Собрал бюро исполкома и произнес «крамольную», как он ее назвал, речь. Так, мол, и так, сказал, хочу затянуть вопрос с конференцией и вообще предполагаю, что победа ставленника власти на ней (а имя ставленника к тому времени было объявлено – Виталий Мутко) – совсем не очевидный факт.

      Утром следующего дня еще до прихода Колоскова на работу РФС захватили крепкие ребята с автоматами и в масках. С ними приехали телевизионщики. «Гости» без объяснений причин своего появления на территории общественной организации ворвались в кабинеты Тукманова и Колоскова, арестовали всю документацию, опечатали сейфы, забрали телефонные книжки и ежедневники. Больше всего Колосков сожалеет об исчезновении записной книжки, в которой он вел записи бесед с Фетисовым, Медведевым и Сурковым, – ее так и не вернули.

      Волейбольный диссидент

      Советский бойкот Олимпиады 1984 года в Лос-Анджелесе был обставлен коммунистическим государством таким образом, будто решение принимали все спортсмены-олимпийцы, не желавшие подвергать риску свое здоровье и жизнь. Они, дескать, полностью и безоговорочно поддержали Национальный олимпийский комитет, от имени которого и сообщалось о бойкоте Игр. На самом же деле решение принималось членами Политбюро ЦК КПСС, а предложение на сей счет было сделано председателем Госкомспорта Маратом Грамовым, боявшимся проиграть Олимпиаду в общекомандном зачете.

      «Предатели! За кресла свои дрожите, козлы!..» – далеко не все определения волейболистов сборной СССР, которых объявление о бойкоте застало в Харькове во время товарищеских матчей с американцами, подлежат печати. Взрослые парни, лидеры мирового волейбола, четыре года после Москвы-80 каждодневно готовившиеся к последней в своей спортивной жизни Олимпиаде, плакали, проклиная тех, кто растоптал их жизнь, испоганил их труд, наплевал