Чужеземец. Виталий Каплан

У Гиуртизи двое сыновей, жена, младший брат. Унаследуют ему. Думаешь, у его родичей сердца помягче окажутся? Зря думаешь. Плоть они от плоти.

      – А что же? – всхлипнула Таурмай. – Значит, никак? Ни человеческой хитростью, ни колдовским искусством?

      Я надолго замолчала. Здесь, по учению наставника Гирхана, и нужна была длительная пауза, да только не потому я, уставясь в пол, не разжимала губ. Думала. Гиуртизи… старая жаба, ядовитая. Давно я о нём слыхала. Как же подобраться-то? Непростое дело, ох, непростое.

      – Я не сказала тебе, что никак. Думать буду. Завтра приходи, тоже после заката. Тогда уж и скажу, берусь или нет. Если возьмусь, то не деньгами с тебя стребую. Окажешь мне услугу… когда время придёт. А сейчас ступай. Да дочери ни слова, куда бегала. Рано ей про такие дела знать.

      Проводив Таурмай, пошла я книги свои смотреть. Запалила несколько факелов, глаза-то уже не такие ловкие… Уж и тьма небо заволокла, и звёзды в нём прорезались, а я всё прикидывала, как бы оно ловчее провернуть. Есть зацепочка, есть, да только удастся ли мне за тонкую ниточку вытянуть эту жирную, тяжёлую рыбу?

      Времени немного оставалось, луна взойдёт после второй стражи, а у меня и тут ещё дела.

      Проведала я больного своего. Господин Алан не спал – приподнявшись на локте, смотрел вдаль и беззвучно бормотал что-то. Мальчишка его сидел рядом, отмытый, в новенькой синей повязке – это я с утра расщедрилась, уж больно тряпка его прежняя провоняла, да и вши… ну и спалила я её на заднем дворе.

      – Что, получше тебе? – мне и так было видно, что получше, цвет лица изменился. Хотя свет факела обманчив. – Раб твой не забыл тебя покормить?

      Алан замер на миг, потом повернулся ко мне.

      – Что ты, тётушка, Гармай – парень серьёзный, он ничего не забывает.

      Мальчишка промолчал – ну, это правильно, когда господин говорит, рабу рот разевать не след. Но глазами зыркнул – мол, как ты, старая карга, могла подумать? Как в твою седую башку такая чушь вползла?

      Да уж, чувствуется, серьёзный парень.

      – Слушай, тётушка Саумари, – добавил Алан, – ты уж прости, но я слышал твой разговор с этой бедной женщиной, Таурмай. Ты пообещала ей… Как ты думаешь ей помочь?

      – А она, небось, колдовать будет, – не удержался таки Гармай. – Наколдует ростовщику, чтоб у него на лбу вырос… – тут он и брякнул, чему именно следовало вырасти.

      Пришлось мне мальчишку подзатыльником одарить. Ишь, какой наглый молодняк у нас завёлся. Да и раб к тому же.

      – Пасть захлопни, а после у бочки её вымой, песком хорошенько отдрай, понял? – велела я.

      – Вот именно, Гармай. Совсем, что ли, мозгов нет? Нехорошо же… такие слова, тем более при женщине, – смутился господин Алан.

      Да уж, чувствуется крепкая рука и умение держать слуг в кулаке… И как только этот мальчишка до сих пор не ограбил и не зарезал своего блаженного хозяина?

      Где живёт ростовщик, я прекрасно знала, хотя до сей поры мне не случалось сюда ходить. Большой дом, о двух