Последнее звено. Виталий Каплан

залы, набивайтесь под завязку, пресса, галди, сверкай вспышками, и букеты на сцену, букеты… веники из роз и хризантем. Диски на всех лотках, три весёлые морды и трупик волосатого слона…

      На самом деле – комнатка в подвале Риткиного дома, в складчину купленные с рук инструменты, барабанная установка, саксофон, бас-гитара. Еженедельные посиделки, гордо именуемые репетициями, два раза даже выступали где-то на окраине, в молодёжном клубе «Сарделька» (официально он назывался как-то романтично, не то «Чайка», не то «Альбатрос», но все почему-то говорили именно «Сарделька»).

      Ну и мы – саксофонист Вовка Иволгин, бас-гитарист Колян Цыпленко и я, великий барабанщик Андрей Михайлович Чижик. Стая ощипанных птиц, как называла нас Ритка. Впрочем, несмотря на свою вредность, именно она устроила нам эту бесплатную комнатку по средам, с шести до восьми. Мама её чем-то заведовала в РЭУ и провела как художественную самодеятельность… Ещё Ритка писала нам текстовки песен, и хотя мама моя скептически хмыкала – других текстов у нас всё равно не было.

      Ещё год назад мне казалось, что впереди у нас – лучезарное будущее, что мы делаем настоящую музыку, не попсу для тупых жвачных и не нудятину для худосочных эстетов. Но чем дальше, тем больше я понимал, что всё это детство играет, мечта прославиться и всё такое… а на самом деле ну какие из нас музыканты? Из всех нас только Колян окончил музыкалку, и то, как он сам признавал, «отмучался». А я оттуда и раньше сбёг, после пятого класса. Не то чтобы совсем ни у кого ни слуха, ни голоса, но одно дело девчонкам под гитару петь, и совсем другое – выступать на публике.

      Сомнениями своими я, правда, с ребятами не делился. Всё равно неплохо, что есть где и с кем собраться, есть ощущение дела… а что игра – так и в компьютерные игры когда режешься, знаешь ведь, что понарошку, а захватывает же…

      Ну и сколько мне ждать Жору? Они вроде химию в 312-й сдают, на третьем этаже. Для очистки совести я сунулся туда, сходу не выцепил его взглядом. Может, сдаёт уже, а может, и сдал. Ладно, это ж ему от меня что-то нужно, захочет – найдёт. Конечно, номер мобильного я ему не давал, но такие ребята и сами всё всегда узнают.

      Выждав ещё минут десять, я с чистой зачёткой и мутной совестью поехал домой. До шести оставалась уйма времени, можно было бы созвониться с кем-нибудь, отправиться, например, в Измайловский парк, на озёра – но мне всё было в лом. Так я до вечера и провалялся на диване, с книжкой Стивена Кинга. Чтение не утешало – проблемы американских детишек, преследуемых дьявольским клоуном Пеннивайзом, казались мне игрушечными на фоне собственных, более чем реалистических.

      В шесть я был уже в наших «Бивнях». Причём пришёл первым, что со мной нечасто случается. В результате пришлось подпирать стенку, ожидая Коляна – ключи были у него. Мы вечно собирались сделать каждому по копии, но руки никак не доходили.

      Чертыхался я до половины седьмого, когда, наконец, появился нагруженный пивом Колян. «Клинским» он частично искупил свою вину, но я всё равно сообщил рыжему, что он урод,