Тайная жизнь Софи. Сьюзен Льюис

роль гардероба. Туалетный столик был завален дешевой косметикой, аляповатыми украшениями, гелями и лаками для волос, а сбоку стоял пакет с едой для птиц.

      Выглянув в окно, Энди увидела кормушку, висевшую так близко, что можно было дотянуться до нее с подоконника.

      Изголовье узкой кровати было обтянуто светодиодной гирляндой, а у стены выстроились ворсистые подушки, к которым прислонилась улыбающаяся тряпичная кукла в рваной одежде и с красными фетровыми щечками. Энди почему-то стало грустно. Она понимала, что это чувство вызвано не куклой, а самой комнатой, хотя и не могла разобраться, почему именно помещение так на нее подействовало. Энди размышляла, какие тайны хранились в этих стенах, свидетелями каких сцен они были, когда юная девушка пыталась примириться с одиночеством и с тем фактом, что ее мать больше не вернется. Энди легко могла представить картину этой внутренней борьбы.

      Подойдя к окну, она раздвинула тюлевые занавески и посмотрела на входные ворота кемпинга. Поскольку комната находилась на уровне земли, было совсем нетрудно забраться на подоконник и выскользнуть наружу, не потревожив никого внутри, особенно если обитатели дома находились на кухне в задней части строения.

      Она повернулась к Гэвину, который обшаривал ящик стола.

      – Не могу найти ее фотографии, – грустно заключил он. – Ничего, кроме нижнего белья, фантиков от сладостей и прочего мусора. Погодите, а это что такое? – Он вытащил полоску с четырьмя снимками, сделанными в фотографической будке, и хмуро посмотрел на нее. – Да, это она.

      Подойдя ближе, Энди увидела девушку-подростка с таким же миловидным лицом, как и на школьной фотографии, томными темно-голубыми глазами и пухлыми губами, но на этих снимках ее шелковистые светлые волосы были пронизаны фиолетовыми прядями, как будто она специально попыталась испортить их. Вместо нежной улыбки появились разные гримасы и жесты, которые, как подумала Энди, должны были казаться забавными или, возможно, оскорбительными.

      – Можно мне взять их? – попросила она, и Гэвин отпустил полоску.

      – Почему бы и нет? – отозвался он, по-прежнему глядя на фотографии. – Но я не хочу, чтобы вы приобщали их к делу или что-нибудь в этом роде. Она на самом деле не такая – или, во всяком случае, никогда не была такой.

      – Хорошо, мы ничего не будем делать без вашего согласия. – Не было смысла объяснять ему, что средства массовой информации не проявят никакого интереса к делу на этом этапе расследования, когда все указывало на непослушание подростка, который пытается добиться бо́льшего внимания со стороны родителей.

      Тогда почему же ей не удается избавиться от неприятного ощущения, что за этим кроется нечто большее, чем она видит сейчас?

      Ты должна отступить в сторону, – убеждал ее внутренний голос. – Не вмешивайся. Пусть кто-нибудь другой займется этим делом.

      Бросив последний взгляд на комнату, она поблагодарила Гэвина, пообещала вскоре связаться с ним и вернулась к своему автомобилю. Несколько