Война за океан. Николай Павлович Задорнов

в экспедиции и другие – грамотные и разумные.

      – Ну, господа, что делать?

      Решено было дать знать маньчжурам, что бежали опасные преступники.

      – Можно к вам, Геннадий Иванович? – сказал, появляясь у входа, Иван Подобин.

      – Войди!

      С ним Веревкин, который прежде служил на «Байкале» у Невельского, а зиму провел в здешней команде.

      – Вот он знает, Геннадий Иванович. Скажи…

      – Они говорили – в Америку… – замялся матрос.

      – Зачем? – спросил капитан.

      – Мол, царя нету и нет помещиков… Это Шестаков…

      – Кто это сказал – нет царя? – испуганно спросил Невельской и поглядел на офицеров.

      – Как нет? – так же испуганно отозвался Чихачев.

      – Не знаю, так будто они говорили, – сделанной насмешкой продолжал Веревкин и боком глянул на Подобина. – Выборная там власть, мол, и виноград растет, и апельсины, и золото моют…

      – Может быть, они про Калифорнию говорили?

      – Скорее всего, что про нее. А вот я вспомнил, ваше высокоблагородие… Про Калифорнию!

      – Ну?

      – Хотели на китобое. А не удастся, так до будущего лета хотели прожить на Сахалине на теплой стороне. Говорят, на Сахалине благодать местечко, теплые воды есть.

      – Почему же ты раньше не сказал?

      – Да я запамятовал…

      – А ну еще Салова сюда.

      Ввели боцмана. Он только что после сильной порки. Лицо его в отеках.

      – Ну, ворона, теперь будешь говорить? – спросил Невельской. – Говори толком все, что знаешь. Куда пошли они? На иностранное судно наниматься? А ты молчал! Видно, брат, недаром ты был палачом. Теперь сам пойдешь в Охотске под суд.

      После увода преступника Невельской сидел на земляной скамье прямо, как аршин проглотив, шея вытянута, глаза горят. Тяжко было ему творить расправу, наказывать людей.

      – Их нельзя винить, господа, – вдруг сказал он. – В чем причина?

      – Геннадий Иванович, – Бошняк был смущен и бледен, – мне все кажется, что мы обречены! Два восстания за один год! Дальше будет хуже. Вы сами говорите, что эту зиму мы прожили только благодаря тому, что «Шелихов» разбился и мы сняли с него груз товаров, назначавшийся в Аляску. Нас ждет голод и неминуемо новый, более ужасный бунт. Наша команда очень дружна с гиляками, и они, объединившись, совершат общее восстание и перережут нас…

      «Он – сумасшедший! – подумал Невельской. – Что он порет!»

      – Оружие у команды на руках, – продолжал Бошняк. – Есть сорвиголовы. Нас – офицеров – горсть. Что мешает команде перебить нас и уйти куда угодно, тут весь мир перед ними открыт.

      – Но почему они не делают этого? Ведь все не пошли?

      – Вот этого я не могу понять.

      Чихачев нервно рассмеялся:

      – Этого быть не может. У людей есть чувство долга…

      Но мгновениями и его взор выражал тревогу. Казалось, он утешал сам себя.

      – Горькая наша доля, господа! – сказал Невельской.

      – Воронья слепота орлу не указ, Геннадий Иванович, – заметил Березин, –