Война за океан. Николай Павлович Задорнов

нас это не делается! – гордо ответил Бошняк и густо покраснел, услыхав от Семена перевод.

      – Твари они, – заметил Семен по-русски. – Вон Куйча и то плюетшя!

      Вдруг, к удовольствию торговцев, Семен развернул плис, красное сукно, потом достал моржовый зуб, кость, шапки казанской работы.

      – Ое-ха! – в восторге вскричал Тин Фа.

      Даже суровый Ургэн вскочил и хлопнул себя руками по бедрам. Впрочем, на Парфентьева это мало действовало, он знал, что тут не столько восторгов, сколько желания соблюсти вид и вежливость. Потом опять пили вино, ели леденцы, хлеб, сладкое печенье на свином сале, которое настряпал Парфентьев.

      Маньчжуры заночевали, утром Семен и Бошняк опять их угощали. Николай Константинович поблагодарил их за помощь Чихачеву, раздал подарки – ножи, сигары, кошельки с отделкой. Довольные маньчжуры взяли слово с Бошняка и Семена, что приедут в Пуль. Купцы укатили на собаках, звеня колокольчиками.

      Через день Бошняк, Парфентьев и Куйча отправились.

      Стойбище Пуль стояло над Амуром на высоком берегу.

      Маньчжурам отведена половина у богатого гиляка в длинной фанзе, у них свой отдельный очаг, свой повар. Снова начался пир, разговоры.

      Приехал красивый старик купец, большого роста, с белокурыми усами, в белой шубе, в такой же бальды, как у Куйчи. Маньчжуры встретили его с почетом, познакомили с гостями. Всего собралось семнадцать маньчжуров. Они веселились, играли в карты, проигравшие пили водку; один из маньчжуров-приказчиков проиграл несколько раз и был мертвецки пьян. Все смеялись над ним.

      Старик ласково беседовал с русскими. Кто он такой, никто не говорил. Бошняк помянул про англичан; старик смутился, вынул платок, вытер вспотевший лоб. Он быстро овладел собой.

      «Много же их тут, – думал Семен. – И старые, и больные, и вороватые».

      В обратный путь ехали почти все время по воде. Лед почернел. Торосы оттаяли и сверкали как зеркала. Бошняк думал, как сумеет Невельской достать товар для будущей торговли. Маньчжуры просили приходить чаще, назначили дни и места, где бывают торговые сборища вроде ярмарок.

      – Если китаец услышит, где поймали черную лису, – рассказывал дома Куйча, – хоть неделю ему ехать – явится. Бегают по Амуру, ищут.

      – А как охотитесь?

      – Молимся!

      Разговор зашел о шаманах. Куйча уверял, что надо молиться и тогда будет удача.

      – Он шаманит, – пояснил Семен, – и на тот грех ему лучше даетшя.

      – Кури, Кури! – ласкал Куйча вбежавшую собаку; у нее почти желтая шерсть, хвост не лохматый.

      – Хорошая шобака! – заметил Семен.

      Куйча сидел на нарах, поджав под себя ноги с черными пятками. Бошняк взял в руки его улы из рыбьей кожи.

      – Гиляки легковешные, – заметил Семен, – поджарые, им хорошо в таких, а мне эти обутки на один день.

      Амур ночью грохотал и быстро, в два дня, прошел. Над всем пространством очистившихся вод, над лесами и затопленными островами, словно по громадной трубе, как бы в несколько слоев летели птицы.

      «Где