Война за океан. Николай Павлович Задорнов

Геннадий Иванович. Нынче уже накормили нашу экшпедицию дошита.

      – Чем же?

      – Шобачиной-то! – ответил Семен.

      – Как это?

      – Да так, двух шобак шъели, опоганилишь!

      – Оставайся обедать.

      – Нет, шпашибо, – повторил казак.

      – Рассердился Семен не на шутку! – сказал капитан.

      – Он с характером, – ответил Бошняк.

      – В Охотске лучшим лоцманом считался для ввода судов в устье Кухтуя. Я удивился, что Завойко[45] его ко мне прислал.

      Парфентьев ушел в казарму, там жена его Матрена приготовила мужу обед из свежего оленьего мяса, которое заморожено у нее давно. Нашлась и припасенная для мужа арака. Вечером после бани Парфентьев опять пил араку, потом пошел пройтись и встретил у магазина сходившего с трапа капитана.

      – Вот тебя бы на Шахалин. Там еще шнег холодно шкрипит.

      – Зачем же мне на Сахалин?

      – Штобы жнал! А то шам не жрешь и другим не даешь! На чем душа держитшя! Дворянин, людьми можешь торговать!

      Невельской взял его крепкой рукой за рубаху, а другой хотел схватить за бороду. Парфентьев захватил его руку своей огромной ладонью и покачнулся.

      – Ну так, паря, это ково же! Ты наш швоей рукой крепко не хватай. Мы жахотим – уйдем! Шкажи шпашибо, у наш швой ум ешть!

      Алена Калашникова в это время вбежала в казарму и сказала Матрене, что Семен с капитаном у магазина дерется.

      – Да что же это он, на виселицу захотел! – испугалась Матрена. Пока она бежала к магазину, Невельской и казак некоторое время о чем-то говорили, держа друг друга за руки, и потом мирно разошлись.

      – Ты что, дурак, камчадал проклятый! – стала бить Семена жена кулаками по голове. – Ково же ты лезешь, дурь ты собачья! Ах ты, тварь!

      – Мы штараемшя, они думают – от штраха. Нет, их можем перевешать и уйти. Наш любой джонка вожмет.

      – Это ты сказал ему?

      – Шкажал! Он всех порет, а шамого Невельшкого надо бичом жа такие экшпедичии!

      – Ты и это сказал?

      – Шкажал! А он: мол, я, Шемен, отдал вше, што было, штаралшя… «Тебя бы, – шкажал я ему, – шобачину жрать жаштавить!»

      – Замолчи! Дурь ты собачья! Куда ты нас теперь денешь?

      – Вот и говорю, што терпим, а ково же морят! Ражве мы не понимаем, жачем экшпедичия. Да ты не деришь… Шмотри-ка, мешяц-то какой, это шолнышко его ушшербляет, ден-то шветлее, длиньше, к вешне дело пошло.

      – Нагулялся! – объявила Матрена, втолкнув мужа в казарму. «Слава богу, если никто не видал».

      На другой день не садились завтракать. Невельской прислал боцмана за Семеном.

      – Че, шуд? – спокойно спросил Парфентьев, придя к капитану и стоя в дверях.

      – Нет. Садись чай пить… Я тебя должен в новую экспедицию назначить.

      – Куда?

      – Вверх по Амуру, на Удыльскую протоку. С Николаем Константиновичем.

      – А че его нет? Он же у ваш штолуетшя?

      – Он еще отдыхает, болен. Но идти не сейчас, через две недели. Ты понимаешь, зачем производим исследование?

      – Я

45

Завойко Василий Степанович (1809–1898) – кругосветный мореплаватель, впоследствии адмирал. В 1827 году мичманом участвовал в Наваринском сражении. С 1840 по 1850 год служил в Российско-американской компании, был начальником Охотской, а затем Аянской факторий. С 1850 года – военный губернатор Камчатки и командир Петропавловского порта, возглавивший его оборону при нападении англо-французской эскадры в 1854 году. В 1855 году с переносом порта на Амур назначен командующим всеми находившимися там морскими и сухопутными силами. В 1856 году переведен в Петербург в морской генерал-аудиториат. Автор воспоминаний «Впечатления моряка» (1840) и статей «Залив Аян» и «Нападение на Петропавловск англо-французской эскадры» («Морской сборник», 1854).

Для характеристики обстановки в Петропавловске-Камчатском во время англо-французского нападения представляют интерес записки жены В.С. Завойко – «Воспоминания о Камчатке и Амуре Юлии Завойко (1854–1855)». М., 1876.