Боже, храни мое дитя. Тони Моррисон

вытащить мобильник и набрать номер Бруклин, единственного человека на свете, которому я могла доверять. Полностью доверять.

      Бруклин

      Да врет она все. Мы черт знает сколько просидели в вонючей больничке Норристауна, а перед этим я еще часа два гоняла на автомобиле по всей округе, пока не отыскала в этом убогом городишке ее «Ягуар», припаркованный на задах наглухо запертого полицейского участка. Естественно, он был закрыт; в воскресенье открыты только церкви да торговые променады. Брайд, когда я ее, наконец, нашла, была в истерике, вся окровавленная, зареванная – причем слезы у нее лились только из одного глаза, второй слишком сильно распух и влагу не пропускал. Вот ведь бедолага. Кто же это ей так глаз расквасил? У нее просто потрясающие глаза, хотя их необычность даже пугает – огромные, чуть раскосые, с тяжелыми веками и непроницаемо черные, что несколько странно, если учесть, какая темная у нее кожа. Я всегда говорила, что у нее глаза инопланетянки, но парни-то, разумеется, находят их классными.

      В общем, когда я отыскала эту крошечную дежурную больничку – она фасадом выходила прямо на паркинг тамошнего молла, – Брайд самостоятельно идти не могла, и мне пришлось изо всех сил ее поддерживать и подталкивать. К тому же она ощутимо прихрамывала, поскольку была почему-то только в одной туфле. В конце концов нам все-таки удалось привлечь к себе внимание медсестры, и она прямо-таки глаза выпучила, увидев нашу парочку: еще бы, белая девица с белокурыми дредами и черная, как ночь, окровавленная особа с роскошными шелковистыми волосами. Потом мы целую вечность заполняли всякие бумажки, что-то там подписывали и предъявляли страховые свидетельства. Затем оказалось, что нужно ждать дежурного врача, который живет черт знает где, в каком-то другом вшивом городишке. Пока мы сюда ехали, Брайд ни слова не сказала, но потом, пока мы сидели и ждали врача, вдруг заговорила и сразу же начала врать.

      – Мне конец, – прошептала она.

      – Ничего подобного, – сказала я. – Это все заживет, хотя, естественно, потребуется какое-то время. Помнишь, как выглядела Грейс после круговой подтяжки?

      – Так ей лицо хирург делал, – возразила она, – а меня маньяк изуродовал!

      Я решила немного ее подтолкнуть:

      – Давай-ка, расскажи все, Брайд. Все, что с тобой случилось. Кто он такой?

      – «Он»? – И она, дыша ртом, осторожно коснулась сломанного носа.

      – Ну да, тот тип, который тебя до полусмерти избил.

      Она закашлялась, и я сунула ей бумажный носовой платок.

      – Разве я говорила, что это был мужчина? Что-то не помню.

      – А что, женщина? Неужели ты хочешь сказать, что это женщина сделала?

      – Нет. – Она тут же пошла на попятный. – Нет. Мужчина.

      – Он что, тебя изнасиловать пытался?

      – Наверное. По-моему, его просто кто-то спугнул. Он меня избил, а потом вдруг сбежал.

      Понимаете теперь, почему я заявила, что она врет? Впрочем, Брайд и соврать-то как следует