Боже, храни мое дитя. Тони Моррисон

прямо-таки смертоносного вида шпильках с опасно заостренными носками.

      – Что вам от меня нужно? – спросила она. – Я что-то должна сделать?

      Такой покорный тон на все согласного человека, твердо знающего – еще бы, после пятнадцати-то лет, проведенных за решеткой! – что ничто на свете не дается бесплатно. Никто никогда ничего тебе просто так не отдаст. Что бы это ни было – сигареты, журнал, прокладки, марки, батончики «Марс» или банка арахисового масла, – за все непременно потребуют плату, которая свяжет тебя незаметной, но прочной, как леска, паутиной долга.

      – Мне ничего не нужно. И я вовсе не хочу, чтобы вы что-то для меня делали.

      Она наконец оторвала взгляд от моих хищных туфель и посмотрела мне прямо в лицо, но в ее темных глазах не промелькнуло ни единой искорки любопытства. Так что я сама поспешила ответить на так и не заданный ею вопрос, который у любого нормального человека давно уже сорвался бы с языка:

      – Просто я видела, как вы вышли из «Декагона». Но вас никто не встречал, вот я и предложила подвезти…

      – Так это были вы? – Она нахмурилась.

      – Да, я.

      – Я вас знаю?

      – Меня зовут Брайд.

      Она прищурилась.

      – И что? Вы полагаете, мне это о чем-то говорит?

      – Боюсь, что нет, – улыбнулась я. – Посмотрите лучше, что я вам привезла. – Мне хотелось поскорее вручить принесенные подарки, и я просто не могла больше противиться этому желанию. Я поставила сумку на кровать и вытащила из нее упаковку косметики «YOU, GIRL!», а сверху положила два конверта – сперва тонкий с подарочным сертификатом на самолет, а потом толстый с пятью тысячами долларов. Примерно по двести долларов за каждый год назначенного ей срока, если бы она его полностью отсидела.

      София Хаксли смотрела на выложенные на кровать подарки так, словно эти предметы таили в себе смертоносную заразу.

      – К чему все это?

      «Может, она еще и умом в тюрьме тронулась?» – с некоторым раздражением подумала я и сказала:

      – Да вы не волнуйтесь. Я просто хотела немного помочь.

      – Помочь мне? Но в чем?

      – В том, чтобы у вас был неплохой старт. Ну, в вашей новой жизни, понимаете?

      – В моей новой жизни? – Что-то явно пошло не так. Казалось, ей требуется пояснение к слову «жизнь».

      – Ну да. – Я все еще улыбалась. – В вашей новой жизни.

      – Но почему вы?.. Кто вас послал? – Теперь она выглядела скорее заинтересованной, чем испуганной.

      – Вы меня, наверно, не помните. – Я пожала плечами. – Да и с чего бы вам меня помнить? Я Лула Энн. Лула Энн Брайдуэлл. Помните в суде? Я была среди тех детей, которые…

      Захлебываясь собственной кровью, я осторожно ощупала языком зубы. Вроде бы все на месте. А вот встать я, похоже, была не в состоянии. Я чувствовала, что левое веко совершенно распухло, а правая рука омертвела. Затем дверь над головой на мгновение распахнулась, и все мои подарки по очереди полетели мне в лицо; последней была сумка от Louis Vuitton. Дверь с грохотом захлопнулась, тут же снова распахнулась, и черная туфля с высоченной