Душа не выстрадает счастья, но может выстрадать себя. Евгений Панов

какого-нибудь хама или хулигана. Сенин колотил их не просто так, а принципиально, в соответствии со своей жизненной и гражданской позицией. Бывало, выбрасывал из автобуса пьяных дебоширов, будучи уверенным, что сотворил благо. Он не понимал, почему расстраивалась жена. «Что, тебе больше всех надо?» – чуть не плача говорила Тамара. Но как же так: двое-трое парней отнюдь не богатырского телосложения задирают пассажиров, хамят, матерятся, курят, а все молчат. Как же тут не вмешаться? И Сенин обязательно вмешивался. Предупреждал, а если не понимали предупреждений, бил профессионально, чтобы отключились, просил водителя остановиться, выкидывал их вон. Ехали дальше. «Молодец!» – хвалили Павла женщины, а Тамара переживала, и не зря: его действия в этом случае находились на грани уголовно наказуемых. «Добро с кулаками» часто выходило за пределы закона.

      …А ведь я давно уже никого не трогаю, вдруг сообразил Сенин, ведь я лет пять стараюсь таких приключений избегать, а если иной раз все-таки не стерплю, вмешаюсь, то никогда не довожу до мордобоя, только, например, захвачу руку, показывая, что, мол, ребята, не надо лезть на рожон, я много чего умею, лучше не нарывайтесь… Впрочем, и этого сейчас почти не бывает. Стараюсь никого не задевать, даже избегать грубых слов. Мой характер, мои привычки сильно изменились. Я неделями просиживаю в библиотеках, роясь в патентах. Скажи мне об этом пять лет назад – я покрутил бы пальцем у виска. Мой круг общения решительно изменился. Изменились взгляды: стараюсь творить добро не кулаками, а головой… Так кто я сейчас – профессиональный спортсмен или профессиональный изобретатель? Скорее, наверно, изобретатель. Когда-то тренеры сделали меня спортсменом. Изобретателем сделали меня Неведомые Сущности. Они делали это сознательно, Они меня натаскивали, а я в повседневной суете об этом не догадывался…

      Да, так, конечно, и было. Ведь как рождались эскизы машин, когда сама идея уже была дана – но не детально, не в подробностях, а в виде крупных узлов или блоков? Когда идея давалась Сенину подобным образом… а со временем такой – общий – план стал появляться чаще и чаще, в противовес первым контактам, когда сообщались мельчайшие подробности… он просил уточнений. Думал: здесь еще необходимо то-то и то-то. Он как бы формулировал заказ. И ждал. День, второй, третий. Начинал нервничать, а потом чувствовал – ответ где-то близко. Ага! – ночью зажигается перед глазами экран с эскизом. Заказ выполнен. Конструкция уточнена.

      В начале своей изобретательского пути Сенин делал записи, наброски – составлял архив, пополнял реестр идей, данных Голосом. Но однажды заметил, что эскизы и заметки стали исчезать. Из дома! Обнаружив такое, Павел Андреевич «наехал» на жену: это не ты, мол, мои бумаги выбрасываешь? Вспомни, может, случайно выкинула? Я к твоим бумагам, Паш, не прикасаюсь, клялась Тамара. Сын, как выяснилось, тоже до них не дотрагивался. И ключ от стола у Сенина всегда с собой. Куда же девались бумаги?.. Сенин стал