Смытые волной. Ольга Приходченко

ну и дура я, чуть не забыла. Ночью всю милицию по тревоге подняли, Ленька даже форму нацепил по приказу, машину за ним послали, но он не стал дожидаться, бегом рванул. Успел шепнуть лишь, чтобы Анька побольше хлорки со станции притащила и фрукты, будь они неладные, перестали жрать. Что случилось?

      – Неужто холера? – пыталась догадаться бабка. – Из-за обычной срачки милицию не поднимут. Надо же, я только вчера, не помню уже почему, об этой заразе девкам рассказывала. А, вспомнила, сколько эпидемий разных в Одессе было, холера – самая страшная. Они в смех, что я с ума спятила, в наше время какая эпидемия. Им все шуточки. Ладно, иди, Ольге я скажу, забежит к Фроське, потом к вам, может, что нового узнаете.

      Я еще не успела переступить порог, как бабка оглушила меня всеми этими новостями. Я схватила ключи и помчалась к Фросе, на ходу глотая бутерброд с сыром, который сунула мне заботливая и любимая моя старушенция. Слава богу, все тихо, соседского шума не слышно, запах еще окончательно не выветривался, но окно на всякий случай захлопнула, все-таки ночь приближалась, а воров в Одессе еще не всех переловили. Пусть даже квартира на пятом этаже, они умудряются с крыши проникать, Леня сколько историй рассказывает, Толстому хватило бы еще на несколько книг.

      Жанна огорошила меня не меньше, чем бабка. Ленька на минутку в обед заехал, чтобы наскоро помыться и переодеть белье. Их медики тщательно проверяли, все отделение, прямо через задницу. Кушать не стал, некогда, опять помчался. Сказал лишь, что тот дед, что скончался в Херсонской, был сторожем полей орошения в совхозе. Как он умудрился подцепить холеру? Теперь в больнице такое делается. Оцеплена вся, а не только инфекционный корпус. Весь персонал одели в противочумные комбинезоны.

      – Больше ничего не сказал, никто ничего не знает, – от волнения Жанна уронила на пол чашку, и она разлетелась на осколки по всей кухне. – Достается же бедной Фроське, только мужа схоронила, на работу эту чертову устроилась. Позарилась на повышенную ставку, пенсию надо же заработать – и попала.

      Жанна о Фроське, а мне стало буквально дурно. Машина с абрикосами, из-за которых на Фаинкиных детей напала дресня, была как раз из этого совхоза.

      По городу мгновенно разнеслись слухи, больше всего боялись паники. Больные стали поступать из разных районов. Холерный вибрион обнаружили в морской воде в Лузановке. Отдыхающие рванули на вокзалы, в аэропорт. Старожилы вспоминают, так было осенью сорок первого: люди штурмовали поезда, отдавали все деньги, лишь бы вырваться из приговоренного города.

      Утром нас всех собрали у директора на совещание по поводу возникших кишечных заболеваний ОКЗ и мерах по недопустимости умалчивания первых признаков: тошноты, рвоты, жидкого стула и температуры. В конторе обвязали все ручки дверей бинтами, каждые два часа их смачивали жидким раствором хлорки. В туалетах вывесили железные умывальники с этой жутко пахнущей густой белой массой. От вони кружилась голова. Никто не ел свежие фрукты и овощи – все варили.

      Еще несколько дней наша