Двадцать четвертая буква. Том Лоу

за собой дверь и заявил:

      – Ну что, Управление вернулось к своим обязанностям.

      Охранник держал в руке большой стаканчик горячего кофе.

      – Прикольно, а? Мы сторожим тебя, а доктора – твое здоровье.

      Спеллинг промолчал. Он продолжал писать.

      Джонсон фыркнул и подошел к окну, выходящему на парковку.

      – Небось завещание пишешь, а? Все мое движимое и недвижимое, типа того, да?

      – Может, выйдешь отсюда?

      – Все вы, бандюки, одинаковые. Думаете, вы и в тюрьме имеете право на неприкосновенность частной жизни.

      – Слушай, мужик, в меня стреляли. Я перенес операцию. Я прикован к этой гребаной кровати. У меня сердце болит. Я никуда не собираюсь. Просто оставь меня в покое, ладно?

      – Знаешь, Спеллинг, вот это и называется справедливость, что с тобой вышло.

      В дверь постучали.

      – Открыто, – сказал охранник.

      В комнату вошел Дэн Грант. Он отвернул правую полу пиджака, показывая прицепленный на пояс золотой значок.

      – Дэн Грант, убойный отдел, округ Вэлуш.

      – Я никого не убивал и пока еще жив, – сказал Спеллинг.

      Грант улыбнулся и подошел к кровати.

      – Это верно. Но для вашей безопасности мы будем притворяться, что вы умерли. Кто бы в вас ни стрелял, он определенно хотел вашей смерти.

      Детектив взглянул на Джонсона:

      – Вы нас извините?

      Охранник неторопливо пристроил на стаканчик с кофе пластиковую крышку, взглянул на бумагу, которую Спеллинг придерживал рукой, и вышел из палаты.

      Грант повернулся к Спеллингу.

      – Кто желает вашей смерти?

      – Думаю, за последние годы я нажил немало врагов, – вздохнул Спеллинг. – ФБР наконец прихватило моего партнера во время последнего налета на банк. Он ухитрялся держаться в тени, пока не стал себя вести слишком уж небрежно. Вы, разумеется, знаете: меня привезли в суд, чтобы я свидетельствовал против него. Может, сам Ларри или один из его отморозков нанял стрелка. Он ждет суда в тюрьме уже добрых восемь месяцев.

      – Возможно, у него есть кто-то на воле, человек, который спланировал и подготовил убийство.

      – Может, и так. Мы с ним не друзья. Деловые партнеры, и все.

      – Он просто умудрился оставаться в деле дольше вас, верно?

      – Ларри тоже нравилось продавать много дури.

      – Кто еще может желать вашей смерти?

      Спеллинг посмотрел на бумагу, которую закончил писать. Помолчал. Его взгляд стал отрешенным.

      – Откуда мне знать? Я знаю только одно – вокруг нас слишком много зла. Это трагедия – дойти до могилы, так и не узнав, кто ты есть. Мы слишком глупы и не понимаем того, что надо, пока не становится слишком поздно. Я не боюсь умереть. Нет, сэр, теперь не боюсь. После того, что я видел, бояться нечего.

      Закатные лучи прорвали пелену серых облаков, свет ворвался в палату как живительная энергия. Спеллинг посмотрел в окно и улыбнулся. Снаружи, на подоконнике, уселся воробей.

      – Бедная