Кацетница. Дмитрий Аккерман

визитов. Иногда он манил пальцем маму, они уходили на кухню и о чем-то там разговаривали. После таких разговоров мама приходила с красными глазами и подолгу молчала.

      Это случилось в какой-то русский праздник, весной. Нас продержали с утра на линейке, один урок рассказывали про значение русской революции и их Ленина, и потом отпустили по домам. Гулять не хотелось – настроение было поганое, я вспомнила про папу, который скрывается где-то в лесах, про бабушку… Пришла домой, открыла дверь и сразу услышала какие-то странные звуки… то ли стоны, то ли всхлипы. Они доносились из комнаты, где теперь спали мы с мамой.

      Я знала, что это такое. Кое-что рассказала Аля, кое-что – мама, остальное было дополнено собственным воображением… Но я никогда это не видела. Наш сосед стоял перед маминой кроватью, в расстегнутом френче. На кровати стояла мама. На коленях, упершись головой в стенку. Голая. И они…

      Я застыла на пороге. Простояла, наверное, несколько минут, слушая хриплое дыхание соседа и всхлипы мамы. Потом отступила назад, в коридор. Первой моей мыслью было пойти на кухню, взять нож и вонзить соседу в спину. Мысль о том, что мама делает это добровольно, мне даже не приходила в голову. Однако… я не знаю, что меня остановило. Я осторожно вышла в подъезд и тихо прикрыла за собой дверь.

      Я пошла к Але. В их небольшом домике меня всегда встречали радушно, несмотря на то, что семья голодала. Я так никогда и не сказала своей подруге, что произошло в то утро. Я просто проплакала до вечера у нее на диванчике.

      Я не знаю, как теперь смотреть в глаза маме… как не дать ей понять, что я это видела…

      Уже по дороге домой я поняла, в чем дело. Наверняка мама пожертвовала собой, чтобы спасти нас обоих. Защитить от русского соседа, способного упрятать нас обеих в тюрьму.

      Мы с мамой никогда не говорили на эту тему. Отношения соседа с нами немного изменились к лучшему – он больше не врывался к нам в комнату и не матерился, встретившись с кем-нибудь из нас в коридоре. Домой теперь я старалась раньше времени не приходить…

      Однако в отношениях с соседями было нечто, что осложняло мою жизнь очень сильно. И что я не могла доверить маме, но рассказывала Але.

      Это был соседский мальчишка, Мишка.

      Вскоре после того, как они у нас поселились, он начал за мной подсматривать. Везде. Он как бы случайно заглядывал в комнату, когда я переодевалась после школы, залезал в высокое окно ванной смотреть, как я моюсь, как бы случайно касался моей попы или груди, как бы невзначай задирал юбку… Я не могла ему ответить. Я бы с удовольствием избила бы его – но это означало бы, что нас тут же выкинут из квартиры. И этот гаденыш про это знал…

      Как-то раз, уже в мае, мы случайно оказались с ним дома вдвоем. Я уже вернулась из школы, а он болел – или делал вид, что болел. Он поймал меня в коридоре, обхватив сзади, прижавшись всем телом и положив ладони на грудь. Я инстинктивно дернулась и замерла, не зная, что делать. Он мял мою грудь, возбужденно