Медный всадник. Полина Саймонс

сцепились из-за политики Гитлера, словно оба знали его лично. Мама хотела знать, почему товарищ Сталин до сих пор не выступил по радио. Даша спрашивала, не следует ли ей уволиться с работы.

      – С чего это? – раздраженно рявкнул отец. – Посмотри на Таню! Едва исполнилось семнадцать, и все же не спрашивает, стоит ли ей работать.

      Все уставились на Татьяну. Даша растерянно хмурилась. Татьяна положила сумку.

      – Сегодня исполнилось, папа.

      – Ах да! – воскликнул отец. – Конечно! Безумный день! Давайте выпьем за здоровье Паши… Ну и Тани тоже.

      Комната почему-то казалась меньше, потому что Паши с ними не было.

      Татьяна прислонилась к стене, выжидая момента, когда можно будет заговорить о Паше и Толмачеве. На нее почти никто не обратил внимания, если не считать Даши, сидевшей на диване.

      – Поешь хотя бы куриного супа, – посоветовала она. – На плите стоит.

      Татьяна молча кивнула, пошла на кухню, налила себе два половника супа с картофелем и морковью, уселась на подоконник и стала смотреть в окно, пока остывал суп. Сейчас она не могла есть ничего горячего. Внутри и так все горело.

      Вернулась она в комнату как раз в тот момент, когда мать успокаивала отца:

      – Война закончится еще до зимы, вот увидишь.

      Папа рассеянно перебирал складки рубашки.

      – Знаешь, Наполеон тоже вторгся в Россию в июне.

      – Наполеон! – взвизгнула мама. – Интересно, какое отношение имеет ко всему этому Наполеон?

      Татьяна открыла было рот, чтобы сказать насчет Толмачева, но как объяснить все это взрослым, всезнающим, умным людям? Признаться, откуда у нее эти сведения насчет немецкого наступления на Россию?

      Она поспешно сжала губы.

      Папа рассеянно вертел в руке пустую рюмку.

      – Давай еще выпьем за Пашу, – предложил он.

      – Поедем в Лугу! – воскликнула мама. – На нашу дачу. Подальше от города.

      Ну как могла Татьяна промолчать?

      – Может быть, – выдавила она с решимостью ягненка, идущего на заклание, – может, стоило бы привезти Пашу из лагеря?

      Все домашние уставились на нее с нескрываемым сожалением, то ли удивляясь, как это она посмела заговорить, то ли сожалея, что высказывали столь серьезные вещи в присутствии ребенка.

      Мама неожиданно заплакала:

      – Таня права. Нужно было привезти его. Сегодня у него день рождения, а он там один…

      «Это и мой день рождения», – подумала Татьяна и поднялась, решив помыться.

      – Куда ты? – окликнул отец.

      – В ванную?

      – А посуда? Отнеси тарелки на кухню!

      – Искупаться, – пояснила Татьяна, собирая со стола грязную посуду.

      Даша ушла. Татьяна не спросила куда. Скорее всего, на свидание с Александром. Не стоило жалеть себя, нужно как-то выживать. Если и жалеть о чем-то, так лишь о повороте событий, открывших ей целый мир чувств, исключительно для того, чтобы эти чувства погибли в зародыше, раздавленные жестокими руками неумолимой судьбы. Так что нет смысла страдать попусту. Только тебе же будет хуже.

      Татьяна заставила