Медный всадник. Полина Саймонс

очень хочется мороженого!

      Закусив губу, она медлила. Ничего страшного, скоро придет другой, а она пока постоит на остановке, поест мороженого.

      Она подошла к мороженщику и, чуть задыхаясь, спросила:

      – У вас есть мороженое?

      – А для чего же я тут сижу, по-твоему? Какое тебе нужно?

      – У вас есть… – Она немного задумалась. – Крем-брюле?

      – Есть. Рожок или стаканчик?

      – Рожок, пожалуйста, – попросила Татьяна, подпрыгивая от нетерпения и с радостью отдавая деньги.

      Она бы заплатила вдвое, если бы тот попросил. Схватив рожок, она перебежала улицу и уселась на скамью под деревьями, чтобы спокойно поесть мороженого в ожидании автобуса, который отвезет ее в магазин купить икру, потому что началась война.

      На остановке больше никого не было, и Татьяна предвкушала настоящий пир. Она сняла белую бумажку, выбросила в урну, понюхала, лизнула и счастливо зажмурилась, дожидаясь, пока мороженое растает на языке, и напевая модную песенку «Встретимся во Львове».

      Слишком хорошо. Слишком.

      Ветер раздувал ее волосы, и она, придерживая их одной рукой, старательно обводила языком гладкий шарик.

      Чудесный день. На какие-то пять минут война отдалилась, и осталось только солнечное воскресенье в июньском Ленинграде.

      Подняв голову, она увидела стоявшего на другой стороне улицы военного.

      Что же, ничего необычного. В таком большом городе это не редкость. Военные встречались так же часто, как старушки с авоськами или очереди, и Татьяна не обратила бы на него внимания, но странно, что именно этот военный стоял на другой стороне и смотрел на нее с каким-то непонятным выражением. Никто и никогда еще не смотрел на нее ТАК. Татьяна забыла о мороженом.

      Сама она сидела в тени, но сторона, на которой он стоял, была залита солнечным светом. Татьяна мельком взглянула на него и… и не смогла отвести глаз. Что-то шевельнулось в ней, шевельнулось, она сказала бы, почти неуловимо, но дело не в этом: она вдруг ощутила, как сердце перестало качать кровь и комом встало в горле.

      Девушка мигнула и стала задыхаться. Военный словно врос в тротуар под бледно-желтым солнцем.

      Подошедший автобус загородил его от Татьяны. Она едва не вскрикнула и вскочила, не для того чтобы сесть в автобус, а чтобы перебежать дорогу и не потерять его из виду. Двери автобуса открылись, и водитель выжидающе уставился на нее. Татьяна, обычно спокойная и выдержанная, едва не заорала на него, требуя убраться поскорее.

      – Ну так что, садишься? Я долго ждать не буду.

      Садиться?

      – Нет-нет, я не еду.

      – Тогда какого черта тут торчишь? – рявкнул водитель, закрывая двери.

      Татьяна отступила к скамье и увидела, как военный бежит к автобусу.

      Он остановился.

      Она остановилась.

      Двери автобуса снова разошлись.

      – Садишься? – буркнул водитель.

      Военный перевел взгляд с Татьяны на него. Водитель выругался, закрыл двери и отъехал. Татьяна отступила еще на шаг, споткнулась и неуклюже плюхнулась на скамью.

      Военный