Цветок для её величества. Райан Рюбен

ни секунды не сомневаюсь, Мэссон. Удачи и счастливого плавания. Я уже с нетерпением ожидаю вашего первого отчета. Возьмите с собой эту карту и вот это тоже. – Бэнкс передал Фрэнсису карту, затем указал на несколько толстых томов Миллера, которые назывались «Словарь садовника» и лежали рядом на сиденье.

      – Спасибо, сэр, но я думаю, что они не поместятся в мой багаж.

      Шутку Бэнкс пропустил мимо ушей и хотел было возразить, но Мэссон продолжил:

      – Кроме того, все эти работы я знаю наизусть, сэр. Вот этот комплект томов, а еще семь изданий, что печатались ранее.

      Бэнкс лишь холодно улыбнулся уголками тонких губ и постучал в потолок кареты, подавая кучеру сигнал, чтобы тот продолжил движение.

      Мэссон сошел на пристань, проводил взглядом удалявшуюся от набережной карету. Потом он обернулся к Симмонсу и Болтону, чтобы попрощаться. Они оба стояли у открытого окна кареты и слышали каждое слово.

      Несмотря на то, что именно на них лежала ответственность за тяжелое положение, в котором оказался Мэссон, крепкие рукопожатия обоих мужчин вселили во Фрэнсиса уверенность. Если дела пойдут как-то не так, то, по крайней мере, кто-то будет на его стороне. Пожав руки, Мэссон поднялся по сходням, оперся о фальшборт и помахал на прощанье, когда корабль отчаливал.

      – Фолс-бей? – переспросил Симмонс, махая в ответ. – Это та полоска побережья, что входит в сферу королевских интересов?..

      – Именно так, – ответил Болтон. – Но я уверен, что сэр Джозеф и лорд Сэндвич знают, как лучше. Пока мистер Мэссон думает, что ищет цветок для королевы, все должно идти своим чередом.

      – Само собой разумеется, – ответил Симмонс. – Как бы там ни было, но меня не покидает мысль, что мы его отправили, так сказать, прямо в логово льва.

      Симмонс и Болтон продолжали махать, больше не говоря ни слова, пока «Резолюшн» совсем не скрылся из виду.

      Глава 8

Август 1772 года, 14 градусов северной широты, 24 градуса западной долготы (у побережья островов Кабо-Верде)

      – Поймайте эту обезьяну!

      Мэссон по-прежнему сидел за своим столом. Он как раз чинил перо и не понял, правильно ли расслышал слова.

      «Резолюшн» плавно покачивался на волнах, его такелаж поскрипывал в унисон грузу – строительным бревнам, когда судно покидало якорную стоянку у берегов Кабо-Верде. Мэссон услышал отдаленные крики с палубы, нахмурился и скомкал еще один неудачный черновик письма к Констанции. К краю стола был прикреплен конопляный мешок, который служил ему корзиной для бумаг. Фрэнсис попытался выбросить смятое письмо туда, но промахнулся – на выбеленном известью полу собралась уже целая коллекция таких комков.

      В посланиях к Констанции Мэссон описывал ежедневную рутину на корабле, рассказывал о еде и уверял, что все не так плохо, как она опасалась. Он описал капитана, страдающего манией чистоты, от взгляда которого не может укрыться ничто. Он обрисовал в красках каюту, потолок которой оказался таким низким, что Мэссон даже не мог здесь выпрямиться в полный рост. Зато в