Эшли Белл. Дин Кунц

при этом не показаться уж слишком высокомерной. – Я больше интересуюсь тем, что с помощью слов обретает свое существование, чем каким-либо оккультизмом, способным узреть скрытое знание.

      – А если то, что обретает существование посредством слов, и скрытое знание – одно и то же?

      – Я так не думаю, – сказала Биби.

      Ястребиноглазая гадалка, казалось, искала глубину во взгляде Биби, словно настоящая хищная птица, что парит в океане воздуха и всматривается в луг далеко внизу в поисках мышки, чтобы обрушиться на нее сверху и сцапать. Потом Калида откинулась на спинку стула. Крылья льняных волос сомкнулись по сторонам лица женщины, прикрывая ей уши. Она вновь отпила вина, прикончив полбокала зараз.

      – Ты заперла дверь в квартиру, когда вошла?

      Биби кивнула.

      – Да.

      – А второй выход есть?

      – Нет.

      – А окна закрыты?

      – Да.

      – Тогда чем раньше начнем, тем быстрее закончим. Чем быстрее сделаем, тем безопаснее.

      Гадалка смахнула костяшки с буквами со стола в серебряную мисочку. Кольца ловили на себя отблески свечей. Биби отпила вина и принялась его смаковать, обдумывая, не обидятся ли ее родители, если она откажется от второй части подарка и отошлет женщину.

      Калида поставила мисочку на стол. Из пакетика с иглами женщина вытащила самую длинную иглу, поднесла кончик к пламени свечи, а потом положила ее на сложенную белую ткань. Открутив крышечку бутылочки с медицинским спиртом, Калида засунула большой палец левой руки в горлышко и подержала его немного в спирте. Затем она закрутила крышечку.

      Когда гадалка правой рукой взяла иголку длиной в два дюйма, Биби воскликнула:

      – Ну, вы ведь не серьезно?

      Калида заговорила мягким голосом на незнакомом Биби языке. Женщина вогнала иглу себе в подушечку большого пальца, не под ноготь, а сбоку, пронзив плоть насквозь. Теперь ушко торчало с одной стороны, а сверкающее острие – с другой. Примерно третья часть иглы скрылись в ее плоти.

      – Какого черта?! – воскликнула Биби, когда кровь полилась из двух ранок на белую ткань.

      Калида произнесла несколько слов на загадочном языке, а затем сквозь стиснутые зубы прошипела, превозмогая боль:

      – Твой скептицизм мешает мне помогать тебе. Я вынуждена преодолевать твое неверие. Ничто так не содействует концентрации воли, как боль.

      – Это дурость.

      – Если ты не прекратишь бесполезные комментарии, – предупредила гадалка, – мне придется проткнуть себе другой иглой ладонь.

      – Не придется, мы можем сейчас все это прекратить.

      Биби оттолкнула назад стул, на котором сидела.

      Лицо Калиды исказила гримаса.

      – Мы начали сеанс. Мы должны его закончить, закрыть дверь, которую я распахнула, а не то эти парапсихические ударные волны, упомянутые мною прежде, ничем не остановить. Они радиомаяки, чей зов непреодолимо завлекателен. Если эти люди придут, то ты им