Летящая по волнам. Елена Сантьяго

сил покинуть остров без мужа. Возможно, в конце концов она сделала бы это ради детей. Но от одной мысли об этом ее сердце рвалось на части.

      Уильям подошел к Элизабет и взял ее за руки.

      – Что случилось? – шепнул он, заметив, что она дрожит.

      – Я боюсь.

      – Все будет хорошо. Дойл взял деньги и выполнит свою часть уговора, чтобы избежать позора. Полчаса назад он вызвал Дункана к себе в кабинет. Я наблюдал за этим из укромного места. Не беспокойся, Лиззи.

      – Я смогу вздохнуть спокойно, только когда мы выйдем из бухты.

      – Это произойдет уже совсем скоро. Но не забывай о главном: здесь остаток твоего золота.

      Уильям снял с пояса два мешка, которые стали чуть легче, чем несколько дней назад, и перебросил их через забор. Часть золота перекочевала в карманы губернатора и Клер Дюбуа. И еще немного оставил себе Уильям. Элизабет настояла на этом, потому что знала: после несчастий прошлого года ему живется несладко. Сначала Уильям протестовал, но потом в нем заговорил деловой человек. Он признал, что эта ссуда не простая любезность, а необходимая экономическая мера. Управление поместьем Рейнбоу-фоллз, которое Уильям принял от Элизабет, требовало немалых денежных вложений, пока урожаи не принесут доход.

      Женщина с мольбой взглянула на него:

      – Уильям, Жемчужина должна остаться на острове. Это ужасно, но иначе никак нельзя. Ты можешь взять ее к себе в Саммер-хилл?

      – Конечно. Я буду хорошо о ней заботиться.

      – Она не привыкла к шпорам, и кнут я никогда не использовала.

      – Я буду обращаться с ней бережно.

      – В этом я не сомневаюсь. Ты иначе не можешь. Ведь ты сама доброта и кротость. Я не знаю, чем заслужила твою заботу.

      Элизабет сглотнула, стараясь не заплакать; слезы вот-вот готовы были покатиться по ее щекам.

      – Лиззи, только не плачь! Все будет хорошо!

      Уильям смущенно привлек женщину к себе.

      Она всхлипывала на его груди, а он осторожно прижимал ее к себе и гладил по волосам, словно расстроенного ребенка. Несмотря на выпирающий живот, Элизабет казалась в его объятьях такой маленькой, хрупкой, невесомой, словно лист на ветру. Ее сила вдруг испарилась в мгновение ока. Все время она была хозяйкой положения. Люди думали: ничто не в состоянии ее потрясти. Элизабет спокойно и осмотрительно воплощала свои планы в жизнь. Она следила за погрузкой и заботилась о том, чтобы никто не поднял шума. Несколько часов назад она успокаивала Фелисити, убеждала Анну и помогала Деирдре упаковывать оставшиеся пожитки.

      Незадолго до полуночи Джон Иверс в стороне от мола забрал на лодке Фелисити, Анну, Джонни, Деирдре и пастора Эдмонда и перевез их на корабль. Он вот-вот отплывет от «Элизы», чтобы на этот раз переправить на борт Элизабет и Дункана. Все было подготовлено. Не было лишь самого Дункана. Но сейчас, когда для удачного осуществления замысла оставалась самая малость, парализующий страх вдруг лишил Элизабет сил. Она больше не могла думать, лишь безутешно всхлипывала.

      – Ничего