В огненном плену. Карен Мари Монинг

И я думаю: почему она? Почему, к примеру, не уличный фонарь, с которым у нас столько же общего? Она – шифон и атласные ленточки. Я – сырое мясо и бритвенные лезвия. Меня никогда не влекло к противоположности. Мне нравится то, чем я являюсь.

      – Твоя грудь затвердела, – бормочу я, оставляя ей выбор: разобрать это или притвориться, что не услышала.

      Она моргает и качает головой.

      – Как вы вошли в мотель?

      Ах, у человеческого уха чудесные фильтры.

      – Я назвался вашим братом.

      – Ну конечно. Мы ведь так похожи.

      Кружево ее ночного одеяния трепещет от каждого вздоха. Она дрожит, пытаясь скрыть дрожь. Я оглядываю крошечную комнату за ее плечом. Номер чуть лучше, чем в почасовой ночлежке. То, за чем я пришел, я получу гораздо раньше. Но вначале дело.

      – Итак, мисс Лейн?

      – Я думаю.

      – Не перетрудитесь.

      – Не будьте такой свиньей.

      – Я считаю до трех и затем ухожу. Два.

      – Ой, ладно. Входите, – огрызается она.

      И я улыбаюсь, но позволяю себе это лишь потому, что она закрыла дверь, чтобы снять цепочку, и не может меня увидеть. Она открывает дверь и отступает на шаг. Я давно обнаружил, что между тем, как женщина снимает цепочку и раздвигает ноги, проходит не так уж много времени. Они словно не могут открыть только один вход. И эта болезнь называется надеждой.

      Она распахивает дверь настежь. Ей кажется, что так будет безопаснее. Я вхожу. И не утруждаюсь закрыть за собой дверь. Для этого еще будет время. Она подцепляет носком кружевной бюстгальтер с ковра и отправляет его под кровать. Прежде чем уйти, я увижу гораздо больше.

      – Ну так что же это? Нет, подождите, можете произнести это слово по буквам?

      Я обхожу ее по кругу. Она поворачивается вместе со мной, не желая открывать спину. Впрочем, я все равно ее получу. Всеми возможными способами.

      – С-и-н-с-а-р.

      – Синсар?

      – Ши-са. Ши-са-ду.

      Я продолжаю кружить. Мне нравится смотреть, как движется ее тело. Если она опустит взгляд, то увидит, что мое пальто расстегнуто, а костюм не в силах скрыть, насколько сильно я ее хочу. Но она не сводит глаз с моего лица. На это мало кто способен.

      – Ага, от этого оно стало звучать понятнее. А что за «ду»?

      Я прекращаю кружить, останавливаясь лицом к входу. Она стоит спиной к двери. Между нами всего три фута. Я могу чувствовать ее тепло. Ощущать ее запах.

      – Д-а-б-х.

      – Дабх означает «ду»? А пабы следует писать как пубхы?

      – Дабх – гэльское слово, мисс Лейн. Паб – нет.

      – Со смеху умереть можно.

      – В Ши-са-ду нет ничего смешного.

      – Хорошо, больше не буду. Так что же это за мрачнейшая вещь?

      Она легкомысленна. Ей здесь совершенно не место. Фиа была права.

      «Это будет милосердием, Иерихон. Убей эту девушку быстро, пока один из оставшихся не начал пытать ее дни напролет, чтобы затем вырвать горло».

      «“Милосердие” вдруг стало моим вторым чертовым именем?»

      «Сделай