Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых. Валерий Вайнин

со счёта, – посоветовал Василий, берясь за рукоять меча.

      Сява гоготнул.

      – Не собьемся. Мы это… как его… специалисты.

      Царевич соскочил с коня.

      – Сейчас проверим.

      До проверки, однако, дело не дошло.

      В тьме сверкнули два желтых глаза, и откуда ни возьмись появилась огромная волчица. Словно демон мрака, взметнулась она в прыжке и без усилий перекусила бандиту кисть руки, державшую дубину. Рука с дубиной рухнули на землю. Незадачливый Сява заорал от боли и ужаса. Конь царевича, как тогда на перекрестке, заржал и встал на дыбы. Грабители, оглашая ночь воплями, пустились наутек. Василий кое-как утихомирил коня.

      Волчица присела на задние лапы.

      – Ну как, оттянулся? – прорычала она.

      – Кто тебя звал? – буркнул царевич.

      Волчица смотрела на него, чуть склонив голову набок.

      – Я гуляю, где захочу, фехтовальщик.

      – Я бы сам легко с ними справился.

      – Может, да, а может, нет. Я не могу рисковать.

      – Что ты имеешь в виду?

      – То, что должна одолеть тебя в поединке.

      – Опять за свое! Я обещал: вернусь из Китая, тогда…

      – То ли вернёшься, то ли костьми ляжешь. Мне это не подходит.

      Царевич вскочил на коня.

      – Рыжая, ты меня достала.

      – Взаимно, – парировала волчица.

      Василий улыбнулся.

      – Значит, расстанемся без слёз. – И он поскакал к перекрестку дорог.

      – Смотри, не свались в яму! – пожелала ему волчица.

      – Не объедайся волчьими ягодами! – отозвался царевич.

      Доехав до камня на перекрестке, он свернул на ту дорогу, где, если верить надписи, проблем не оберешься. Луна скрылась в тучах, и стало темно – хоть глаза выколи. Разумно было заночевать в лесу.

      Расседлав коня, чтоб он мог пастись, Василий развёл костёр и принялся за нехитрую трапезу. Рядом с собой он положил копченый бараний бок, от которого не отъел ни кусочка. Тишина в лесу была необычайная: ни ветерка, ни шороха, ни крика ночной птицы. Сидя на расстеленном плаще, царевич впал в дрему, однако вдруг ощутил сильный озноб. Хоть костёр полыхал во всю, но потянуло таким холодом, будто вместо лета вмиг наступила зима. Стряхнув сонливость, Василий огляделся.

      Внезапно перед ним возник человек, в пестром одеянии и с чалмой на здоровенной голове. Человек этот висел в двух-трех дюймах над землей, и сквозь него просвечивался огонь костра. Глаза незнакомца взирали на царевича с лютой злобой, а тонкие губы беззвучно шевелились со змеиной ухмылкой. От холода у Василия застучали зубы, и он непроизвольно потянулся к мечу. Однако рука его онемела. «Ну вот, – подумал царевич, будучи не в силах шевельнуться, – проблемы начались». Меж тем бесплотный человек в чалме приблизился и протянул руку к его лицу. Словно тысячи игл вонзились в кожу Василия, причиняя нестерпимую боль. Он собрал всю свою волю в попытке сбросить чары, но тело ему не повиновалось. Призрак беззвучно захохотал, и от смеха лик его сделался воистину ужасным. Из пышного рукава