Мой удивительный февраль. Том 2. Самый лучший сезон. Сергей Гуреев

      Слышишь, снова звенят в тишине комариные дали,

      Видишь, месяц июнь облаками повис над тайгой.

      И бродяги-ветра всё никак не слабеют с годами,

      И трудяги-дожди всё никак не сольются с рекой.

      За Подлунным гольцомдо утра заплутали зарницы,

      А глухая тропинка змеёй убегает назад.

      Только вот без тебя даже кедры, напудрив ресницы,

      Предрассветной росой, как слезой затуманят глаза.

      А старушка луна полинявшей ущербной заплатой

      Прочертила по небу уходящий к тебе полукруг.

      И звенящий аккорд соловьиной полночной сонаты

      Чуть по струнам задел

                 и тревожно рассыпался вдруг.

      Чёрно-белый Июс, пожилой заповедный кудесник,

      Свою новую сказку кому-то спешит рассказать,

      Только вот без тебя даже самые лучшие песни

      Почему-то подруга-гитара не хочет играть.

      Ты поверь, я себя никогда не считал за поэта,

      Не сидел до утра за мелованным нотным листом.

      Просто сами собою сегодня сложились куплеты

      Под простой перебор

                 и мотив трёх аккордно простой.

      Так давай помолчим, прекратим эти вечные споры,

      Не тревожа ничем предрассветный таёжный покой,

      Чтоб пройдя без тебя все Алтае-Саянские горы,

      Ни на час, ни на миг

                 не сорваться последней строкой.

Кузнецкий Алатау, июнь 1980 —2010

      Песня отрядного начальника

      из собственного опыта

      Наши беды совсем не случайные,

      Власть добром никогда не кончается.

      Это участь отрядных начальников,

      С ними всякое в жизни случается.

      Придавила большая ответственность,

      Как ножом ежедневные жалобы.

      Каждый день как тюремный подследственный

      Сочиняешь весомое алиби.

      Позакручены нервы канатами,

      Только всё же канаты не прочные.

      Сам с собой объясняешься «матами»,

      А с другими пока ещё прочими.

      Только где же такая отдушина,

      Чтобы в ней затаиться как в пропасти.

      Но без спирта жизнь, в общем-то, скучная,

      С молока ж только бегаешь попусту.

      И ночами кошмарными снятся мне

      Фунты стерлингов, йены и тугрики,

      Как на Западе злая инфляция

      Подкосила отрядные рублики.

      И тоска мне авансом заказана,

      Слёзы горькие на люди просятся.

      Каждый день неприятности разные,

      Да к тому ж по утрам «безголосица».

      Никуда в этой жизни не денешься,

      Горькой долей сполна переполненный,

      Хоть в штормовку, хоть в смокинг оденешься —

      Вмиг разыщут письмом или молнией.

      И страдаешь церковным затворником,

      Выполняя обязанность скучную.

      Лучше опохмелившимся дворником

      С интеллектом до первой закусочной

Кузнецкий Алатау,