Ветры странствий. Публицистические очерки. Евгений Панов

пожилых людей, является форменным издевательством. Во-вторых, если повнимательнее присмотреться к лагерю как таковому, то увидишь, что он сохранил в себе многие черты пионерского прошлого – линейку, костры, деление на отряды, между которыми идет настоящее нешуточное соревнование, и приобрел многие черты, немыслимые в пионерские времена – дискотеки, своеобразные коллективные медитации под именем «вечерняя свеча», разнообразие «прикидов», заменившее скромное единообразие формы под красный галстук… При этом когда-то идеологически нагруженный костер, на котором теперь могут сжечь какое-нибудь (и даже чье-нибудь) чучело, предшествует дискотеке, где отряды перетанцовывают друг друга… Но противоречия никого не интересуют и уж, тем более, не заботят. Дисциплина соблюдается? Происшествий нет? И – прекрасно. Остальное – от лукавого.

      Параллельно с дискотеками и линейками протекает производственная и профсоюзная жизнь санатория. О последней информируют сохранившиеся с советских времен стенды c порядком выцветшими агитационными листовками типа «Останови беду!», «Не будь равнодушным!», «Пьяному за рулем не место!» На вахте главного корпуса нельзя не отметить уважительное отношение к «Журналу прибытия и убытия сотрудников». Он лежит на отдельном столике возле кабинета с табличкой «Маркетолог». Ничего не попишешь – в санаторное дело бесцеремонно вломилась коммерция. Все еще прочные советские устои причудливо дополняются рыночными веяниями. Путевка гарантирует два посещения бассейна в неделю, а хочешь плавать чаще – плати. Нормировано число сеансов массажа, число инъекций и анализов… Сверхнормативную плату берут, но берут как-то стеснительно, словно извиняясь, что иначе не могут. Врачи, процедурные сестры (и даже братья!) доброжелательны и улыбчивы. Они очень боятся чем-нибудь тебя обидеть. Страх – это ведь и страх ошибиться, «сделать не то», переступить черту, за которой ты уже не человек, давший клятву Гиппократа, а рвач, алчный «бизнесмен», бессовестный обирала. Этот страх – почти страх Божий.

***

      – Это вы про смородину спрашивали? – тихо сказала мне за завтраком официантка. – Идите в нашу деревню к Валентине…

      И объяснила, как пройти: до шоссе, потом лесом, полем, дом из белого кирпича на окраине, второй справа…

      До шоссе надо идти по дороге, рассекающей луг, на котором всегда кормятся аисты. Вон он вышагивает! Вот – взлетел, машет неторопливо резными крыльями…

      За шоссе начинается глухой и темный лес. Ну, хорош! Огромные ели, высоченные сосны, густой подлесок… Заходятся в песнях птахи… День – как по заказу: ясно, не слишком жарко, не душно даже в чаще, так что идти легко и приятно, хотя тропинка поднимается в гору. Поле занято подрастающей крепенькой, ладной кукурузой. Вдали виднеются какие-то кущи. Аа-а, да это ведь моя деревня… Десять минут пути, и вот я у задних дворов, к которым примыкают земельные наделы.