Хроники жизни сибиряка Петра Ступина. Автобиография. П. В. Ступин

136 видеть эти побойща [побоища]. В 1932 году брат Яков, который учился в Кимильтее, сделал мне деревянные коньки. Снизу была вдоль конька прикреплена проволока, спереди и сзади на изгибе прибита гвоздями. И вот на этих коньках {,} я катался на льду и ребята мне завидовали. У соседей [,] через дом, жили Бухаровы, у них тоже было два парня в нашем возврасте [возрасте]. Василий на 1 год моложе меня и Кеша – ровесник брату Василию. Их родители [—] дядя Афанасий и тётя Дарья [,] купили своим сыновьям настоящие коньки – снегурочки. Здесь мои коньки отошли на 2-е место. Была у них старшая сестра Клава с 1918 года. Жила и работала в Иркутске. Умерла в 2000 году. Ребят тоже нет уже.

      Ещё расскажу про отца. Отец в юности полюбил двоюродную сестру Дарью, она родная сестра дяди Серёжи. И когда поехали венчаться в Кимильтей, то поп отказался венчать их, и свадьба не состоялась. У тёти Дарьи потом была своя семья, муж, дети 5—6 человек. И когда я пришёл домой с Армии в 1945 году [,] она несколько раз приглашала меня в гости меня137. И мне, кажется, что тётя Дарья любила отца до конца своей жизни.

      Наступила осень 1932 года. Мне уже 8 лет, но в школу меня не отпускают. Я хожу в детский сад (очаг). Я не мог говорить, а что говорил [—] меня, кроме матери [,] никто не понимал. Сёстры 1 сентября собираются в школу, я в слезах. Рвался в школу, но меня не отпускают. Мать меня держала [,] и когда сестры пошли к порогу, я вырвался из рук, ноги не устояли и лицом ударился об угол сундука, стоявшего рядом. Ударился переносицей и этот шрам остался на мне на всю жизнь. В этом [же] году осенью приехали врачи из Зимы и мать показала меня врачу. Врач меня осмотрел и здесь же сделал мне операцию. Подрезал мне плёнку языка в нижней части. Я стал разговаривать и меня стали понимать. Все были рады и тем более я сам. Учебный год пропал. Разговаривал плохо и даже в 1933 году, мать меня ещё не хотела отдавать в школу. Помню [,] сестры утром ушли в школу [,] мать и младший брат были дома. Мать нажарила мяса с картошкой на большой сковородке. Я поел, но [,] видимо [,] еда не шла. У меня все думы были о школе. Я молча пошёл в детсад (очаг) [,] мать настояла. Вышла воспитательница и сказала нам, что Вам нужно идти в школу. Я вернулся домой, ещё раз поел и [,] как был [,] в чёрной грязной рубахе, в штанах на одной пуговице, побежал в школу. Сначала зашел-добежал до речки [—] умылся, обтёрся рубахой и по берегу пошёл в школу. В школу пришёл с большим опозданием. Все были в классе. Открыл двери, учительница Вера Александровна Усова, сказала мне, чтобы я проходил в класс. За партами сидели по 3 человека и учительница посадила меня на последнюю парту. Школа была начальная и первый день все четыре класса собрались в одном классе.

      Началась учёба. К нам в дом приходила Вера Александровна и с матерью вели разговор. Разговор шёл о моём языке, чтобы как можно быстрее научиться читать {,} и читать громко вслух, чтобы разработать язык, разговор, правильно говорить слова. И мать начала меня учить, не только читать, но и писать. Она закончила 3 класса старой сельской школы.

      В первую

137

В рукописи повторяется: «меня».