Маг и его кошка. Алина Лис

* *

      В храме было сумрачно. Запах пыли, прогретого камня и совсем чуть-чуть благовоний.

      Не люблю храмы. От строгих и гордых взглядов Четверки передергивает. Люди никогда не встречали их, отчего же статуи так безупречно копируют черты Хранителей мира, отражая не портретное сходство, но суть каждого из богов?

      Я хожу в храм раз в год, чтобы обновить Оммаж[1]. Это не ритуал и не обязательство, никто не заставляет меня это делать, просто маленькая постыдная слабость, которую трудно объяснить даже самому себе.

      Стараюсь выбирать невзрачные святилища на задворках и приходить в дневное время, когда утренние чтения уже закончены, а до вечерних еще далеко, когда нет ни служек, ни надоедливых просителей. Но в этот раз не повезло. У ног Тефиды сидела женщина.

      Она не двигалась и, кажется, почти не дышала, оттого я не сразу заметил ее присутствие. Длинный плащ с капюшоном скрадывал очертания фигуры. Понимание, что это именно женщина, причем женщина молодая и красивая, пришло само собой, будто извне. Возможно, виной тому были тонкие нотки дорогих духов, аромат которых вплетался в сладкий и тяжелый запах благовоний.

      Я решил подождать снаружи, пока она не уйдет. Есть вещи, которые можно делать только без свидетелей. Беседовать с мертвыми богами, например. Тихонько, чтобы не нарушить ее уединения, поставил свечу. Повинуясь моему приказу, фитиль вспыхнул.

      Уже в спину ударило: «Лорд Элвин?» – и я споткнулся, узнав голос Франчески.

      – Не здесь! – бросил я, не оборачиваясь.

      Она догнала меня уже на выходе.

      – Не знала, что вы религиозны, лорд Элвин.

      – А я и не религиозен.

      – Но вы все же пришли к Скорбящей и поставили свечу. Я видела. О ком вы плачете?

      – О себе, – буркнул я.

      В любой другой ситуации был бы рад поболтать. Но не сейчас. Оммаж не терпит посторонних взглядов, скептических улыбок и глупых вопросов. Сейчас я жаждал тишины и одиночества.

      Губы девушки дрогнули в сдерживаемой улыбке:

      – Звучит ужасно глубокомысленно.

      Я скривился, уловив скрытую за мягким тоном насмешку.

      – Да-да, вы меня раскусили. Я рисуюсь, чтобы пустить пыль в глаза.

      Франческа не приняла вызов. Но и не ушла. Зря. Не хотелось хамить, чтобы избавиться от нее.

      – Не думала встретить здесь вас.

      – Не думал встретить здесь вас, – в тон ей ответил я. – Почему вы не молитесь в замковой капелле?

      – Я… хотела отдать дань памяти.

      – Почему не сделать это ближе к дому?

      Она посмотрела на меня с вызовом:

      – Потому, что я скорблю о муже. Сегодня сороковой день.

      Я поморщился:

      – Подлый убийца врывается в храм, чтобы не дать безутешной вдове предаться трауру. Символично, не находите? Да я просто ваше проклятье!

      – Не думаю, что вы сделали это специально.

      – Не думайте. Так почему здесь, Франческа?

      Меня и правда занимал

1

Оммаж (фр. hommage) – присяга, оформлявшая заключение вассального договора.