Возвращение странницы. Патриция Вентворт

попросил меня зайти к нему домой. В чем дело? Где Лин? Это ведь не имеет отношения к Лин?

      – Нет.

      Мысленно Милли Армитедж смятенно сказала сама себе: «Видишь, он сразу же подумал о ней. Он ее любит – он влюбляется с каждым днем сильнее. Какой теперь толк? Я злая женщина… О боже, что за неразбериха». Дрожащей рукой она потерла подбородок.

      – Тетя Милли, что случилось? Кто-то умер?

      Миссис Армитедж еле удержалась от того, чтобы сказать: «Хуже». С громадным усилием ей удалось только отчаянно покачать головой.

      – Тогда что? – уже с некоторым нетерпением спросил он.

      – Анна вернулась, – рубанула сплеча Милли Армитедж.

      Они стояли возле письменного стола, близко друг к другу. У Филиппа через руку было перекинуто пальто, в руке – шляпа. Белокурый и высокий, как все Джослины, он отличался от типажа разве что более резкими чертами более вытянутого лица. Такие же темно-серые, как у Анны, глаза с четко очерченными, как и у нее, бровями – хотя там, где ее выгибались дугой, его были искривлены. Волосы же выжжены тунисским солнцем до льняного цвета. Через секунду он повернулся, бросил шляпу в кресло, перекинул пальто через спинку и мягко произнес:

      – Ты не против повторить еще раз?

      Милли Армитедж почувствовала, что вот-вот взорвется. Она повторила, разделяя слова, словно втолковывая ребенку:

      – Анна – вернулась.

      – Именно это я и услышал в первый раз, просто хотел удостовериться. Не откажешь ли в любезности сказать мне, что это значит?

      – Филипп… перестань! Я не могу тебе рассказывать, когда ты так себя ведешь.

      Его искривленные брови поползли вверх.

      – Как?

      – Бесчувственно. Она жива – она вернулась – она здесь.

      Его голос впервые заскрежетал:

      – Ты что, сошла с ума?

      – Еще нет, но, наверное, скоро сойду.

      – Анна мертва, – мягко произнес он. – Что заставляет тебя думать иначе?

      – Анна! Она заявилась вчера вечером. Она здесь – она в салоне, с Линделл.

      – Бред!

      – Филипп, если ты будешь продолжать так разговаривать, я завизжу! Говорю тебе: она жива; говорю тебе: она в салоне, с Линделл.

      – А я говорю тебе, что видел, как она умерла, и видел, как ее похоронили.

      Милли Армитедж сдержала непроизвольную дрожь и сердито бросила:

      – Что толку это говорить?

      – Хочешь сказать, что я лгу?

      – Она в салоне, с Линделл.

      Филипп прошел к двери.

      – Тогда, может, пойдем к ним?

      – Подожди! Нет смысла так это воспринимать. Это произошло. Лучше дай мне сказать. Кто-то позвонил утром… вчера утром. Лин сказала тебе по телефону.

      – И что?

      – Это была Анна. Она тогда только что высадилась с рыболовецкого судна. Она не назвалась – только спросила, дома ли ты. Вчера вечером, примерно в половине девятого, она явилась. Это был страшный шок. Не удивляюсь, что ты отказываешься верить. Лин как раз перед этим смотрела на ее портрет кисти Эмори, и когда