Дом, куда мужчинам вход воспрещен. Карин Ламбер

али рано, слишком рано, успели выпить по нескольку чашек кофе, к круассанам и эклерам не притронулись, болтали о всяких пустяках, потом вдруг замолчали, надолго. И вот когда пришла пора расставаться, каждая припомнила тысячу важных вещей, которые надо непременно сказать. Пока одна переводит дыхание, вступает другая, а там и третья, пусть ей уже час хочется в туалет, – но куда уж теперь нестись всеми этими бесконечными коридорами, рискуя профукать вылет? – принимает эстафету. Советы да вопросы так и сыплются: «На взлете жуй резинку. Не купайся в Ганге. Пей только бутилированную воду. Привези нам четыре сари. Пользуйся берушами, если будет слишком шумно. Сколько жителей в Индии? Сколько голых мужчин, едва прикрытых полосками ткани? Звони, сообщи хотя бы, что долетела. Возвращайся».

      – Вы не забыли, что мне сорок семь, девочки?

      – Да, но ты впервые летишь в такую даль.

      Рядом, будто возникшие из ниоткуда, обнимаются мужчина и женщина. Посреди огромного, переполненного людьми зала они видят лишь друг друга. Оба в белом, волосы перепутаны, губы припали к губам, до чего же они хороши – тело о четырех руках. И руки эти крадутся по обжитым местам, ласкаются, сцепляются. Вот парочка разомкнулась. На какой-то сантиметр. Шепчется. И приникла друг к дружке еще плотнее. Подруги не знают, что за слова они говорят – любви, гнева или утешения. Он улетает, а она остается – или наоборот? Расстаются ли они навсегда? Или еще ничего не решили? Откуда им знать.

      – Чуть не забыла, Королева дала это для тебя. Когда устроишься в красивом местечке, посади их и подумай о нас.

      Карла берет пакетик с семенами бамбука.

      – Берегите ее.

      – Обязательно. Ну все… иди, – говорит Симона.

      И целует ее в последний раз.

      Джузеппина смотрит Карле прямо в глаза:

      – Buon viaggio![1]

      – Ага! Хоть одна сообразила мне этого пожелать! Grazie bella![2]

      Розали крепко обнимает путешественницу:

      – Не забывай нас.

      Они всё глядят и глядят ей вслед – как смотрят все, кто провожает дорогого человека, улетающего на край света и надолго, словно надеются, что он передумает. Но этого никогда не происходит. Карла оборачивается, улыбается и исчезает.

      Симона нажимает кнопки на своем телефоне. Она звонит той, что осталась дома, на пятом этаже.

      – Все, она улетела с семенами бамбука, мы едем домой.

      Они пересекают аэропорт, взявшись под руки, подлаживаясь под шаг Джузеппины, которая приволакивает больную ногу. Они уже забыли неразлучную парочку, не слышат, как скандалит какая-то женщина, не желающая доплачивать за перевес, проходят, не видя, мимо мамаш, прикорнувших на банкетках в зале ожидания, мимо детей, цепляющихся за их юбки, мимо взрослых, уткнувшихся в планшеты. Они молчат, но руки их сцеплены, как и мысли. Втроем они усаживаются на переднее сиденье фургона. Сзади не втиснуться – там столики, кресла, картины. Но даже будь фургон пуст, они сели бы вместе.

      – А помните, как приехала Карла…

      – С высокой прической и в красных очках.

      – И с огромным чемоданом.

      – Вы забыли Травиату, попугайчика!

      – Какая драма!

      – А Жан-Пьер-то выступал, такой гордый!

      – Ам – и нету!

      – Крик Карлы слышал весь квартал.

      Они похоронили Травиату под гортензиями. Королева тогда еще выходила. Она сочинила для них хокку на свой манер и прочла его над цветами.

      Улетает птица.

      Небо и облака.

      Свет весны.

      Карла хотела немедленно уехать со своим огромным чемоданом и пустой клеткой. Розали сделала ей аюрведический массаж лба, а Симона испекла пирожки с яблоками – любимое лакомство Карлы. Она прожила с ними четыре года, а месяц назад сообщила, что уезжает в Индию и нашла кое-кого, кто поживет пока в ее квартире. Пусть не беспокоятся, это очень славная девушка.

      – Ее зовут Жюльетта, нашу новенькую.

      – Когда она въедет?

      Джузеппина повышает голос:

      – В этом доме так запросто не приживаются. Надеюсь, она не доставит нам хлопот.

      Розали улыбается:

      – Привыкнуть к счастью не каждому дано.

      – А ведь это так легко, – подхватывает Симона. – Просто живешь в нашем доме. И все беды обходят тебя стороной.

      – Разве что споткнешься на лестнице, – вставляет Джузеппина.

      – Во всяком случае, ты надежно защищена от любовных горестей, – заключает Розали.

      Все смеются.

      – Притормози, красный!

      Музыку выбирает Джузеппина. Они открывают окна и поют во все горло. Джузеппина знает слова наизусть, остальные подпевают: Lasciatemi cantare… con la chitarra in mano… Lasciatemi cantare… sono un Italiano…[3]

      У Порт-де-Баньоле пробка, и они еле ползут. Спешить им некуда.

1

Счастливого пути (ит.).

2

Спасибо, красавица (ит.).

3

Песня Тото Кутуньо «Итальянец» (примеч. авт.).