Благие знамения. Нил Гейман

и пробил ряд дырочек в оштукатуренной стене над головой Кроули.

      Азирафаэль схватил его за руку.

      – Что за чертовщина? – воскликнул он.

      Лицо Кроули озарилось змеиной улыбкой.

      Найджел Томпкинс очнулся с легкой головной болью и весьма туманными воспоминаниями о событиях последних минут. Он не подозревал, что человеческий мозг обладает замечательным защитным механизмом, позволяющим стирать из памяти особенно невыносимые сцены, и поэтому счел этот туман последствием случайной пульки, попавшей ему в голову.

      Он смутно осознавал, что его пистолет стал немного тяжелее, но, будучи слегка не в себе, понял, что именно случилось с его оружием, только после того, как прицелился в Нормана Везерда из отдела Внутреннего аудита и нажал на спусковой крючок.

      – Не пойму, что тебя возмущает, – сказал Кроули. – Он же сам хотел настоящую пушку. Только о ней и мечтал.

      – Но ты натравил его на беззащитных людей! – сказал Азирафаэль.

      – О нет, – сказал Кроули. – Не совсем так. Все по-честному.

      Личный состав отдела Финансового планирования распластался в траве за повалившимся забором и комментировал события в самых забористых выражениях.

      – Я всегда говорил, что этим, из Снабжения, нельзя доверять, – сказал заместитель финансового директора. – Вот ублюдки!

      В стену над его головой с грохотом ударила пуля.

      Он быстро переполз к маленькой группе, склонившейся над Везердом.

      – Ну что там?! – воскликнул он.

      Заместитель главного бухгалтера повернул к нему измученное лицо.

      – Плохи дела, – мрачно сказал он. – Пуля пробила почти все. «Аксесс», «Барклай-кард» и «Дайнерс» – навылет.

      – Застряла только в золотой карте «Американ экспресс», – добавил Везерд.

      С тихим ужасом они разглядывали испорченный бумажник для кредитных карточек с пулевым отверстием, прошившим его почти насквозь.

      – Зачем они так? – спросил один из служащих бухгалтерии.

      Начальник отдела Внутреннего аудита открыл рот, подыскивая какой-то разумный ответ, да так и не нашел. Каждого можно на чем-то сломать, и аудитор уже слышал треск. Двадцать лет службы. Когда-то он хотел стать художником-оформителем, но консультант по профориентации о таком даже не слышал. Двадцать лет двойной проверки финансовых ведомостей. Двадцать лет возни с этим чертовым ручным арифмометром, хотя даже сотрудники Перспективного планирования уже работали на компьютерах. И вот теперь, непонятно почему, – может, в целях реорганизации или чтобы избежать расходов, связанных с досрочным выходом на пенсию, – они решили убить его.

      В его ушах трубила марш паранойя.

      Он опустил взгляд на свое оружие. Сквозь дымку ярости и недоумения он заметил, что пистолет стал больше и чернее, чем прежде. И еще тяжелее.

      Он прицелился в ближайший куст, и очередь стерла зеленое насаждение с лица земли.

      Ага! Так вот что это за игра. Ладно, посмотрим, чья возьмет.

      Он