Я – пророк без Отечества. Личный дневник телепата Сталина. Вольф Мессинг

горячего, крепкого чая, куда добавляла буквально две-три капли снотворного зелья, лишь бы в дрёму потянуло. В половине десятого пани Стадницкая выходила из ванной, выпивала свой чай и ложилась – почитать перед сном. Ровно в десять ее посещал «внучек»…

      – Пожелать спокойной ночи? – сострил я.

      – Вроде того! Он-то и поднял тревогу, когда обнаружил графиню мертвой. Чай был выпит, но на дне чашки оставалось ложечки две густого настоя. Похоже, ливанули снотворного от души.

      – Погоди, – задумался я. – Горничная приносила чай и уходила?

      – Ну да.

      – И графиня оставалась одна?

      – Как перст. А-а! Я понял, к чему ты клонишь. Ключи от каюты имелись у самой графини, у горничной и у Жожо. Горничная – ее зовут Кати, вернее, Катя – и жиголо сидят в своих каютах. Запертые. Ключики у меня, капитан дал.

      Я подумал и решил:

      – Пошли тогда.

      – К Кати?

      – Понравилась? – сказал я ворчливо.

      – Хорошенькая.

      – Ладно, начнем с нее.

      Катя, она же – Кати, оказалась действительно миловидной особой лет тридцати. Глаза у нее были красные – девушка плакала.

      – Здравствуйте, пани, – поклонился я, тут же понимая, что Кати не разумеет по-польски. – Гутен таг, фроляйн.

      С немецким у горничной обстояло все куда лучше, чем у меня самого.

      – Скажите, Кати, вчера все происходило по обычному порядку?

      – Да, господин Мессинг, – поспешно ответила Кати, – госпожа графиня очень не любила что-то менять в своей жизни и расписывала весь день буквально по минутам.

      – Вы появились в каюте у графини тоже как обычно?

      – Да.

      – Дверь была закрыта?

      – Да, конечно. Госпожа графиня всегда запиралась.

      – Вы открыли дверь, подали чай… А лекарство? Оно было у вас с собой?

      – Нет-нет! Это был какой-то редкий настой, то ли из Африки, то ли из этой самой Бразилии. Густой такой, чайного цвета. Он хранился в пузырьке с притертой пробкой. Я должна была набрать его пипеткой и капнуть в чай три капли.

      – Именно три?

      – А как когда. Мне не рекомендовалось заходить в ванную – госпожа графиня всегда мылась одна. Принося чай, я громко спрашивала ее, сколько капель добавить, и она отвечала – три или хватит двух.

      – А бывало и больше?

      – Редко. Если госпожа графиня хотела спать, то было нужно капнуть шесть или семь раз.

      – Понятно. А на вкус он каков, этот настой?

      – Госпожа графиня говорила, что он лишен вкуса. Терпкий только.

      – Ага… Ну, в крепком чае терпкость не слишком чувствуется. Итак, Кати, вы оставили чай и ушли?

      – Да.

      – И заперли дверь?

      – Конечно.

      – Последний вопрос. О распорядке графини Стадницкой и о том, что она принимает на ночь, знал еще кто-либо, кроме вас и Жослена?

      Горничная задумалась:

      – Ну-у… Н-не знаю точно… Обычно госпожа графиня загорала на палубе или играла в преферанс. Однажды я прислуживала ей за игрой – подавала