Интересные времена. Терри Пратчетт

Сверху? И ты называешь это Хуком Сверху? Так вот что такое Хук Сверху! Кто бы мог подумать! Не-ет, – прошу прощения, господин, мы только на секундочку снова поставим вас на ноги, еще раз тысяча извинений, – вот что такое Хук Сверху…

      – Ау! – заорала жертва, после чего, к общему удивлению, присовокупила: – Ха-ха-ха!

      – А то, что сделал ты, – еще раз прошу прощения за навязчивость, господин, буквально пару секунд, – ты сделал вот что…

      – Ау! Ха-ха-ха!

      – Ну что, ребятки, поняли наконец? Давайте, подходите ближе.

      Полдюжины мальчишек, озираясь по сторонам, выступили из глубин переулка и сгрудились вокруг господина Боггиса, незадачливого стажера и жертвы. Последняя с трудом держалась на ногах, громко пыхтела и похрюкивала – и тем не менее на лице ее было написано неземное блаженство.

      – Итак, – продолжил господин Боггис с видом умудренного опытом мастера, вкладывающего азы своего искусства в головы неблагодарных потомков, – как правильно обработать свернувшего в переулок клиента?.. О! Добрый день, господин Чудакулли, добрый день, господа, я как-то не сразу вас заметил.

      Аркканцлер ответил дружелюбным кивком.

      – День добрый, господин Боггис. Как проходит обучение? Это новая смена Гильдии Воров?

      Боггис закатил глаза.

      – Ума не приложу, и чему только их учат в школе! – пожаловался он. – Ничего не умеют, кроме как читать и писать. Вот когда я был мальчишкой, в школе учили полезным вещам. Да… Вилкинс, хватит хихикать, сейчас твоя очередь, прошу прощения, господин, мы вас еще потревожим…

      – Ау!

      – Нетнетнетнетнетнетнет! Моя престарелая бабушка и то ловчее управится! Смотри внимательно: аккуратненько подходишь, потом кладешь руку ему на плечо, да, вот сюда, придерживаешь его… давай, делай, как я сказал… а затем изящненько…

      – Ау!

      – Кто-нибудь может сказать, что он сделал неправильно?

      Пока господин Боггис растолковывал Вилкинсу особенно тонкие моменты в обращении с кастетом, Ринсвинд потихоньку отполз в сторонку, неловко поднялся на ноги и с прежним обалделым видом заковылял прочь по переулку.

      Волшебники следили за ним заинтересованными взглядами.

      – Он плачет, – заметил декан.

      – Неудивительно, – откликнулся аркканцлер. – Но почему он в то же самое время ухмыляется?

      – Все страньше и страньше, – прокомментировал главный философ.

      Избитый и, возможно, отравленный Ринсвинд устремился обратно, к Университету. Сзади хвостом поспевали волшебники.

      – Ты, наверное, хотел сказать «все любопытственнее и любопытственнее»? Но даже в этом случае высказывание, честно говоря, не слишком осмысленное…

      Ринсвинд миновал ворота, однако на сей раз проскочил мимо главного здания и ринулся прямиком в библиотеку.

      Библиотекарь с чем-то вроде самодовольной ухмылки на устах – если, конечно, орангутаны могут самодовольно ухмыляться – уже ждал его, держа наготове видавшую виды шляпу.

      – Поразительно! – воскликнул