.

то больше борода.

      – Послушай, у него рост шесть дюймов, и живет он внутри гриба, – рявкнул Ринсвинд. – Кто ж он, как не треклятый лепрекон?

      – Мы что, должны ему верить, потому что он так говорит?

      Ринсвинд опустил взгляд на лепрекона, сказал: «Извини» – и отвел Двацветка на другую сторону полянки.

      – Послушай, – прошипел он сквозь зубы, – а если бы он был ростом в пятнадцать футов и утверждал, что он великан, мы бы ему тоже не поверили?

      – Он мог бы оказаться очень высоким гоблином, – не уступал Двацветок.

      Ринсвинд оглянулся на крохотную фигурку, которая в данный момент прилежно ковыряла в носу.

      – Ну и что? – спросил он. – Лепрекон, гоблин, фея – что с того?

      – Только не фея, – твердо сказал Двацветок. – Феи носят зеленые комбинашки и остроконечные колпачки, а на головах у них – крошечные шишечки-антенны. Я на картинке видел.

      – Где-где?

      Двацветок смутился и уставился на носки башмаков.

      – По-моему, это называлось «считалочки-выручалочки».

      – Что? Что называлось?

      Маленький турист внезапно очень заинтересовался тыльной стороной своих ладоней.

      – «Малышовая Книга Цветочных Фей», – пробормотал он.

      Лицо Ринсвинда выразило недоумение.

      – Это что, книга советов, как не связываться с ними? – спросил он.

      – О нет, – торопливо ответил Двацветок. – Эта книжка про то, где их искать. Я до сих пор помню картинки. – На его лице появилось мечтательное выражение, и Ринсвинд мысленно застонал. – Там даже была особая фея, которая прилетала и забирала твои зубки.

      – Что, вот так прилетала и выдирала все зубы?..

      – Да нет, не так. После того как у тебя выпадет зуб, тебе нужно спрятать его под подушку, тогда ночью прилетит фея, заберет твой зуб и оставит взамен один райну.

      – Зачем?

      – Что зачем?

      – Зачем ей зубы?

      – Ну, она забирала их, и все.

      Ринсвинд мысленно представил себе некое странное существо, живущее в замке, сделанном из гнилых зубов. Это была одна из тех мысленных картинок, которые стараешься побыстрее забыть. Но безуспешно.

      – Аг-ха, – сказал Ринсвинд.

      Красные колпачки! Он подумал, не стоит ли просветить туриста насчет того, каково жить на свете, когда лягушка представляется тебе хорошим обедом, кроличья нора – подходящим укрытием от дождя, а сова – молчаливым ужасом, парящим в ночи. Штаны из кротового меха оригинальны до тех пор, пока тебе не приходится лично сдирать их с первоначального обладателя, который, паршивец, забился в угол своей норы и угрожающе скалится. Что же касается красных колпачков, то каждый, кто разгуливает по лесу в ярком, бросающемся в глаза наряде, долго не живет.

      «Послушай, – хотелось сказать Ринсвинду, – жизнь у лепреконов и гоблинов мерзкая, жестокая и короткая. Каковы хозяева, такова и жизнь».

      Ему хотелось сказать все это, но он не мог. Двацветок, хоть ему и не терпелось познать бесконечность, на деле никогда