Одетта. Восемь историй о любви. Эрик-Эмманюэль Шмитт

в чем основное преимущество такой вылазки: забраться на капитанский мостик, чтобы затем продемонстрировать – каков бы ни был их возраст – совершенную пластику тела, твердую грудь, тонкую талию и ноги без малейших признаков целлюлита. Ванда проделала это упражнение с той отлично отработанной естественностью, которую мастерски умела подавать. Лоренцо – решительно, образцовый любовник! – окинул ее теплым влюбленным взглядом. Разве не забавно? Ванда стяжала несколько комплиментов, что привело ее в доброе расположение духа, и в этом состоянии, подкрепленном розовым провансальским вином, она вместе с развеселой компанией миллиардеров высадилась на пляже Сален, где располагался ресторан «Зодиак».

      Столик для них был накрыт в тени под соломенным тентом.

      – Мадам и месье, не желаете ли взглянуть на мои картины? Моя мастерская находится в конце пляжа, если хотите, я готов сопроводить вас туда.

      Естественно, никто и ухом не повел при звуках этого униженно молящего голоса. Просьба исходила от старика, державшегося на почтительном расстоянии. Все продолжали смеяться, громко болтать, будто его вообще не существовало. Ему самому показалось, что фразы его унеслись в пустоту, но он все же вновь завел шарманку:

      – Мадам и месье, не желаете ли взглянуть на мои картины? Моя мастерская находится в конце пляжа, если хотите, я готов сопроводить вас туда.

      На сей раз воцарилось недовольное молчание, означавшее, что занудливый приставала замечен. Гвидо Фаринелли бросил недовольный взгляд на хозяина ресторана, который, быстро вняв беззвучному внушению, приблизился к старику, ухватил его за руку и, ворча на него, выпроводил из заведения.

      Беседа потекла своим чередом. Никто не заметил внезапной бледности Ванды.

      Она узнала его.

      Несмотря на прошедшие годы, на физическое одряхление – сколько ему теперь, должно быть, лет восемьдесят? – она вздрогнула, услышав знакомые интонации.

      Она с ходу хладнокровно отбросила это воспоминание. Она ненавидела прошлое. Особенно ту его часть, что была связана с этими местами, – ее нищенское прошлое. Ни на миг, с тех пор как она ступила на этот пляж, с его песком, изобиловавшим колкой черной каменной крошкой, – сколько раз она здесь проходила! – она не вспомнила о забытой всеми поре, поре, когда она не была еще Вандой Виннипег. Потом, несмотря на ее усилия, воспоминание вновь возникло, к немалому удивлению Ванды, обдав ее жарким ощущением счастья.

      Примечания

      1

      Dette