Каменное сердце (сборник). Денис Драгунский

потеряться; ну, а если она ему все-таки нравится и он в самом деле готов на небольшое приключение, – то снять номер на ночь, поискать другого товарища, и вообще тысяча вариантов, включая, извините, лестничную площадку на верхнем этаже.

      Если же (99,9 %) она обернет дело в шутку, то есть ясно станет, что тут типичный эмоциональный шантаж и игра в адреналин, – то надо вздохнуть и серьезно-печально сказать: «Эх. А я ведь тебе поверил… – и докончить шепотом: – Потому что я люблю тебя».

      Серьезный романтик! А она обманщица. Один-ноль в его пользу.

      Мораль:

      Если начинается манипуляция (она же, как говорят в народе, разводка) надо тут же становиться в активную позицию.

      «Сыграем в картишки?» – «Давай-ка, что ли, в шахматы сразимся».

      «С тебя причитается в честь диплома!» – «Кстати, у тебя ведь сын родился (книга вышла, в новую квартиру переехал) – надо обмыть!»

      «Одолжи сотню тысяч до января!» – «Слушай, такое дело, я тут сильно поцапался со своей благоверной, нельзя ли у тебя пожить месячишко?»

      Журналистка Евгения Коробкова рассказывает: «Мне периодически пишут в “Фейсбуке” какие-то люди с просьбой пожертвовать сколько-то там денег на лечение больных детей. Я с радостью соглашаюсь и спрашиваю, можно ли я подъеду с деньгами и съемочной группой Первого канала для подготовки сюжета. Что удивительно, у просящих деньги мгновенно исчезает страничка в “Фейсбуке”!»

      Париж

et dimitte nobis debita nostra

      – Эх ты! А мы тебя маленького в Париж возили, на наши первые деньги! – сказала Мария Николаевна. – Могли бы с бабушкой оставить.

      – В Париж? – растерялся Сережа. – Не помню… – И тут же снова вскинулся: – А при чем тут Париж?

      Мария Николаевна чуть не заплакала и посмотрела на мужа. Михаил Павлович покашлял, поглядел в окно и сказал: «Да, брат… Не ожидали, не ожидали».

      А они правда возили сына в Париж. Ему тогда семь лет было – как раз летом перед школой, перед первым классом. Они только-только начали выправляться после жуткого безденежья и безработицы, только-только чуточку разбогатели, причем оба: Михаил Павлович стал удачно торговать итальянским текстилем, в особенности обойными тканями, а Марию Николаевну сестра школьной подруги взяла советницей вице-президента Московского Товарищеского Банка, была такая маленькая, но глубокая финансовая заводь с офисами в Люблино и Нассау; потом все прикрылось, но не в том дело.

      А дело в том, что они с Мишей всё делали для сына. Особенно когда стало полегче с деньгами. Книжки-игрушки, секция-бассейн, английский с учительницей на дом, частную школу присмотрели. И вот когда собрались наконец исполнить свою мечту – они еще на третьем курсе, еще когда не поженились, загадывали – вдвоем в Париж! – Сережка заныл, что будет скучать. Бегал вокруг, дергал за рубашку: хочу в Париш-ш-ш… И они вдруг решили – а что? Надо быть европейцами! Надо быть современными людьми! Махнем втроем в Париж! Хоть сын еще совсем маленький – но пусть привыкает. Зато потом будет, этак небрежно, девчонкам – «да я еще в детстве по Парижу гулял!». А девчонки будут млеть от восторга.

      Конечно,