Из Лондона в Австралию. Софи Вёрисгофер

прошептал он. – О, – господин Торстратен, как вы добры!

      – Потому что вывожу на чистую воду мошенника? Да ведь это прямая обязанность всякого честного человека.

      – Да, но, но…

      Голландец улыбнулся. – Ну, пойдемте, Антон. Сверх ожидания, я уже сегодня получу часть денег в уплату, и потому нашу лавку можно будет открыть в ближайшем будущем. Дело будет очень значительное. Ваш отец, если пожелает, тоже может получить место.

      – О, Боже!

      – К сожалению, я не могу предложить ему места по сельскому хозяйству, – продолжал Торстратен, – у меня нет ни земли, ни скота, но, если ваш отец удовлетворится должностью надсмотрщика в моем складе, то с большим удовольствием.

      Антон не помнил себя от радости. – Чем и когда я заслужу вам за все, пролепетал он.

      – Идите только теперь поскорее, мы выиграем сто фунтов.

      – О, Боже! Да, сто фунтов. Я уже не знаю, о котором счастье думать раньше, которое ценить больше.

      – Меня эта история забавляет, – засмеялся Торстратен, – мой ближайший друг сидит возле меня и не узнает меня.

      – Не покажете-ли вы его мне сегодня, как-нибудь незаметно, сэр?

      – Охотно, если это доставит вам удовольствие.

      Карета, как и накануне, быстро катилась по улицам, и в каких-нибудь полчаса, господин и слуга были уже в обеденном зале элегантного ресторана. На этот раз день был будничный, и все места были заняты; обедали и за общим столом, и отдельными группами, и свободных мест вообще оставалось немного.

      Торстратен окинул внимательным взглядом залу и, с довольной улыбкой, заняв отдельный столик, опять заказал обильный обед. В его выразительных глазах светилось торжество, он медленным движением вертел в руках нож.

      Следом за ним и Антоном в залу вошел вчерашний господин в сером платье и незаметно обменялся поклоном с двумя другими господами, сидевшими вместе за одним столиком. Эти два господина скоро бесшумно покинули залу, а он пробрался дальше и поместился так, что мог наблюдать за Торстратеном, сам оставаясь незаметным.

      Принесли заказанный ужин. Голландец разрезал жареную курицу и, казалось, вполне отдался удовольствию еды.

      Вдруг возле, кто-то двинул стулом и рядом с ним раздался тихий голос. – Вы позволите?

      Голландец был поражен, как электрическим ударом. Выстрел из пистолета не мог бы испугать его сильнее. Это был голос Маркуса.

      Торстратен быстро повернул голову. В этот самый момент сгорбленный старик опустился на стул у ближайшего стола, неловко и мешковато ощупывая его, очевидно, вследствие плохого зрения. Его лицо до самого рта было закрыто широким зеленым зонтом.

      – Кельнер! – Принесите карту кушаний.

      Это был Маркус. Он сумел достать себе приличное платье и зонтик и, презирая опасность, пришел сюда, чтобы следить за Торстратеном. Теперь нужно быть на стороже, на случай непредвиденных осложнений.

      Голландец повернул свой стул так, что Маркус не мог видеть его лица, он продолжал