Плащаница. Мистические поэмы. Александр Беляев

section>

      Ведомые

      (Посвящается Е. и Н. Рерихам)

      Двух лебедей возвышенная стать,

      Двух путников связующая нить.

      В его природе – говорить и знать,

      В ее природе – чувствовать и быть.

      От вещих снов – до гималайских троп,

      От Лао Цзы – до Эмерсона строк:

      Ему понятно все, что зримо ей,

      Влекомой в даль вселенских кораблей.

      И создавались вещие холсты,

      И строились воздушные мосты,

      И в странствиях мужали сыновья,

      И мир сиюминутностью сиял.

      В тысячелетьях затерялись дни,

      В эпохе годы – словно белый шум,

      Но молод Инд и свеж священный Нил,

      Казнит тиран – и вечно весел шут.

      Что две песчинки в скопище песка?

      Два вздоха – в беспредельном сонме душ?

      О чем-то незаметный пересказ

      Кому-то в непридуманном саду?

      Но не согласен с логикою цифр

      Дух, облеченный в мимолетность форм,

      Одевший вечность, пестроту и цикл

      В замысловато вьющийся узор.

      В поток сантаны, в мир мгновенных дхарм,

      Стирая грани, множа имена,

      Где бытие – не склад застывших карт,

      А вечно обновленная волна.

      Так в оный век, родившись на Руси,

      Став гражданами мира и любви

      Земле явились с вестью светлых сил,

      Диадой совершенных половин.

      ………………………………………………….

      Как забывают нежное «давно»,

      Как затихают, празднуя момент,

      Как пьют познанья терпкое вино,

      Как льют из боли Веры монумент,

      Разнообразно, каждый миг в ином

      Наряде чувств от нового штриха,

      Подобьем струн, трепещущим звеном

      Меж полюсами блага и греха

      Они чего-то ждали. Моря зыбь

      Перемещалась в световую грань

      Слиянья с небом. Их немой призыв

      Менял тона, в неведомом играл.

      В разноголосье сект, религий, школ

      Вновь проступал, как кровь, один вопрос,

      Из детства прозвучал, но не нашел

      Разгадки ум в уколах тубероз:

      «Что есть реальность, Истина и Бог?»

      И был ответ – и не было его…

      Пульсировал в веках священный слог

      Меж полуправдой рек и берегов.

      Вдруг крылья разноцветных парусов

      Возникли над притихшей синевой:

      Семь кораблей, семь безмятежных снов

      Скользили по летейской глади вод.

      «Сатори, Я есть Истина и Бог» —

      Ронял мужчина мантр семена.

      Движенья фантастический итог

      Не ведал он, но видела она.

      Казалось: зрим трехмерности предел.

      Накручивая лет, событий суть

      Диск пустоты в бесплотный мир идей

      Материи трепещущую ртуть

      Переносил так, словно воду пил

      Огромный – и насытиться не мог,

      Живую сущность обращая в спил

      Ее значенья, в мысль застывших строк.

      В нем в прошлом спит текущего росток —

      И тут же зрим грядущего виток.

      Двумерные, вне формы имена

      Не видел он – но видела она.

      И миг дышал в прикосновенье сфер,

      Переживая зыбкое «теперь»,

      За ним – необъяснима пелена.

      Он знал об этом – видела она.

      Уж парусов нетающая взвесь

      Переливалась в вечное «не здесь» —

      Лишь сердца отклик, небо да волна…

      Он знал об этом – видела она.

      …………………………………………………….

      Он не был зрячим в царствии слепых,

      Лишь угадал сцепление звена…

      Одев песок в серебряную пыль,

      Ждала какой-то ясности Луна.

      Художник брал палитру, кисти, холст,

      Поэт преображал пейзаж в слова,

      О, не клише – к сознанью хрупкий мост

      Ваял творец, себя переливал

      В границы формы видимых вещей,

      В них отражая изначальный свет;

      Не отражал – но обращал существ

      Из листьев