Мамочка из 21-го бокса. Мария Хаустова

в голосе прокричала в третий раз акушерка. «Ну, наконец-то! Где ты ходишь?!» – высказала откуда-то появившейся Зинке Людмила Владимировна.

      – Простите, я не слышала, – оправдывалась та перед нами.

      – Не до твоих объяснений. Готовь роженицу! – кинула ей акушерка.

      Зинка притащила мне синие бахилы на ноги, такого же цвета сорочку и шапку. По кой леший мне ваша шапка?! У меня волосы и так в косу убраны…

      – На чем рожать будешь? На кровати или на кресле? – приподнимала брови Людмила.

      – На кресле. На нём ведь легче? – с надеждой в голосе проговорила я.

      – Наверно, легче. Попробуй, – раздвигая его, соглашалась со мной акушерка.

      И вот картина маслом. Лежу я на этом кресле. Зинка мне чулки какие-то натягивает, Людмила ногу держит, да приговаривает: «Тужься-тужься». А я и не понимаю: «Неужели сейчас всё начнётся.» Я как на это кресло забралась, мною такое спокойствие овладело, будто ничего мне больше и делать не надо. Все. Баста. Лежу – помалкиваю. От схваток устала уже. А акушерка опять за свое: «Тужься, Маша. Пробуй!» Санитарка мне под голову положила свою руку. Костлявую. Тонкую. Мне неудобно – жуть! А сказать ничего не могу и пошевелиться тоже не могу – боль дикая!

      Влетает мой любимый гинеколог! Мужчина! О, как я тебя ждала! Оказывается, я тебя ждала.

      – Почему не позвонили?! Я как чувствовал, что раньше начнется! Как чувствовал! Так, Маша, теперь ты поступаешь в мое распоряжение! Приказы здесь отдаю я, твоя задача – их четко выполнять! Если будешь что-то делать не так – буду орать, ругаться и топать ногами.

      – Орите, мне-то что. Я к этому привычная, у меня мама такая же… – как будто само собой разумеющееся приняла я его слова.

      Гинеколог оттолкнул капарукую санитарку, обхватил меня где-то под руками и подтащил наверх. «О, Господи, спасибо, что ты послал мне на роды мужчину! Сильного! Уверенного! Его уверенность передалась и мне!» – именно так я думала в тот момент.

      «Маша, Маша. Отдышись! Отдышись и начинай сначала!» – говорили мне мои родильные помощники. А я запыхалась вся. Ведь и знаю, что вверх тужиться нельзя, а разве, когда выбьешься из сил, сможешь делать так, как надо? Вот и я не смогла. Лежу, и кажется, что голова сейчас лопнет, а глаза так и вылезут из орбит. Ну, думаю, и видок, наверно, у меня сейчас. Я взяла да и глазоньки-то свои прикрыла. А они такие горячие, что веки жжет!

      «Маша! Машенька! Машуня!» – кричал меня врач. Напугался. Видно, подумал, что сознание потеряла. А я глаза открыла, да и спрашиваю нагловатым тоном: «Ну, чего? И глаза уж нельзя закрыть?!» «Ф-фу, – выдохнул гинеколог. – Ты и здесь в своем репертуаре. Маша, ты без шуточек вообще можешь? Давай тужься, недолго уже осталось». Тужиться-то я тужусь, а вот дыхания-то мне не хватает. Знаю, что носом нужно дышать, а ртом-то удобнее!

      «Не дыши ртом! – заорал на меня врач. – Не дыши! Кому говорю, не дыши!» Закрыл он мой рот своей огромной пятерней и не отпускал, пока головка не показалась…

      «Давай, Машуня, брюнетку родишь! Давай-давай! Ты сможешь!» – говорил мне врач. На мгновение мне показалось,