Мамочка из 21-го бокса. Мария Хаустова

уже недержание.» – подумала я. «Вадя, у меня, кажется, воды отходят», – сказала я мужу. «Да что ты выдумываешь?! Какие воды? Восьмой месяц! Успокойся! Показалось, наверно.» – успокаивал он меня. «Думаешь?.. Ну, раз так – я пошла», – хлопнув дверью, ответила своему благоверному и выбежала на улицу.

      Снег хрустел под ногами, а мои зрачки расширялись от страха и удивления. Из меня текла вода. «Нет-нет-нет. Только не сейчас. У меня завтра последний экзамен. Нет-нет-нет. Мне кажется. Сейчас все пройдет», – успокаивала я себя. Большими шагами пошпарила к маме. Влетаю в прихожую и говорю: «Мам, или у меня с головой не в порядке, или я рожаю!»

      – А что случилось? С чего ты взяла? – её затрясло от волнения.

      – Как с чего? Воды отошли! Вот с чего!

      – Танька, беги с Машей в больницу! – быстро скомандовала мать.

      Мы с сестрой шли по городу. Я помню, было 19-е декабря. На главной площади уже стояла ёлка. Люди спешили кто куда, а мы неслись в роддом.

      «Вот, привела вам!» – сказала Танюха медсестре, вышедшей к нам навстречу. Меня потряхивало от страха – я всегда боялась неизвестности. «Проходи, не бойся», – встретила меня акушерка. «Болит что-нибудь?» – спрашивала она у меня.

      – Нет, ничего… Абсолютно ничего, – отвечала я.

      – Ну, подожди, скоро начнется. – успокаивала меня акушерка.

      Мне выдали большой, дырявый халат, который по идее должен быть с поясом, но предыдущая роженица его потеряла, и поэтому мне приходилось все время его запахивать. На ноги надели тапки сорок последнего размера, когда у меня тридцать шестой. Как в армии прямо!..

      Помню, мама учила, когда воды отойдут – не садись, ходи, быстрее родишь. Так больше и не присела. Маленькая стрелка часов остановилась на тройке, а большая пробежала ещё две цифры. Медики в своих документах записали: «Поступила в 15.25». В коридоре за столиком сидела акушерка, которая в это время осталась на смене одна. Хотя нет, еще санитарка была. Но она не в счет – весьма тугоухая и нерасторопная женщина. Я ходила взад и вперед, взад и вперед по коридору, каждый раз натыкаясь на свою акушерку Людмилу Владимировну, пока та не сказала: «Да посиди, ты, наконец!»

      – А можно? – удивившись, поинтересовалась я.

      – Конечно, можно! У тебя даже еще схваток нет. Хотя странно. Сейчас мы что-нибудь придумаем… – она порхнула в кабинет в своем белом халате.

      Мне сделали несколько стимулирующих уколов, и процесс, как говорится, пошёл. Все заныло, заболело, но, видимо, у моего организма есть защитная реакция – смех! Мне больно, а я смеюсь, песни пою. Схватка начнется – постою, подышу, прошла – снова смешно. Санитарка, проходя мимо меня с эмалированным ведром, обернулась: «Ну, эта еще долго не родит! Всё-т смешно, вот, погоди, скоро не до смеху будет!.»

      И, правда, скоро стало совсем не до смеху.

* * *

      На протяжении схваток меня периодически приходил проверять мой врач-гинеколог. Мужчина невысокого роста, с сильными руками и черными, как уголь, глазами. Его на приеме всегда хвалили. Мол, внимательный такой, добрый, учтивый. А я все равно стеснялась, всегда думала: «Господи, хоть бы не у мужика рожать! Со