Мамочка из 21-го бокса. Мария Хаустова

Богу.

      – Сюда на взвешивание пришли? Али как?

      – Да у нас вон пятно какое-то на макушке. Хочу, чтоб посмотрели.

      – А нам вообще сказали в область ехать, типа что-то с глазами у нас. Посмотрим.

      – Ничего себе, очередь какая! Вы за кем?

      – Маш, а чего тебе очередь, у нас дети до года, мы и так пройдём.

      – Правда? – обрадовалась я. – Как хорошо-то.

      У педиатра нас встретили довольно приветливо: «Ай, как Варенька выросла! Ай, какая крепенькая. Тфу-тфу-тфу! Ну, что у вас?»

      – А у нас пятно какое-то на голове.

      Врач внимательным, изучающим взглядом осмотрел пятно и констатировал: гемангиома волосистой части головы.

      – Это что? Надо операцию делать? – услышав странное название, поинтересовалась я.

      – Да полно те! Ты лучше возьми полиэтиленовый пакетик, приложи его к пятнышку и ручкой обведи по границе, подожди недельку, потом снова обведёшь. Там посмотрим: если будет расти, то подумаем, что делать, а коли нет – так и волноваться не о чем.

      В непонятных чувствах я вышла с ребёнком из кабинета: то ли всё хорошо, то ли – плохо. Аля ждала нас в коридоре: «Ну, что?» «Да ничего, не понятно ещё», – промямлила я. «Нас брат на машине привёз, поехали с нами», – предложила подруга. «Конечно, поехали»! – обрадовалась я.

      Мы сели в «девятку» и быстро домчались до дома. Время подкатывало к обеду, и скоро должны были все придти кушать. Я накормила Варю смесью и уложила в постель. Уставшая от людей в больнице, она быстро уснула.

      Раздался звонок, и я пошла открывать двери. «Кто там?» – спросила я по привычке. «Я», – послышался из-за двери голос мужа.

      – Чего надо?

      – Я к Варе пришёл. Пусти.

      – Она только что уснула.

      – Так и будешь со мной через двери разговаривать?

      – Так и буду! – не унималась я, – За что боролся, на то и напоролся!

      В замке послышался поворот ключа, и голос мамы: «Что? Не пускает?» «Неа», – ответил он.

      «Заходи», – открыла ему мама. Я чуть ли не зашипела, как змея, от злости: «Не хочу тебя видеть! Уходи! Чтоб в течение пяти секунд тебя тут не было!»

      Он стоял с поникшей головой и протягивал ко мне руки: «Малыш, дай свою ручку, я хочу её поцеловать… Пожалуйста…»

      «Повторяю второй раз для слабослышащих: видеть тебя не могу!» – отрезала я. Он пошаркал ногами, попрощался с мамой и, сказав «прости», открыл дверь и ушёл.

      Тарелки с горячим супом стояли на столе, и, взяв любимую ложку и отрезав кусок чёрного хлеба, я принялась обедать. Мама посматривала на меня исподлобья и не решалась заговорить. По ней видно было, что вот-вот она лопнет оттого, как ей хочется мне всё высказать.

      – Что? – громко и с вызовом спросила я её.

      – А сама не догадываешься? – с язвинкой в голосе ответила она.

      – Я с ним жить не хо-чу! Мне повторить это ещё раз? НЕ ХОЧУ!

      – Я одна вас растила, знаешь, как это тяжело?!

      – Представляю. Только чем так жить и мучиться, лучше одной воспитывать.

      – О