Мамочка из 21-го бокса. Мария Хаустова

тебе большое. Я пока ездила, вся испереживалась.

      – Ну да ничего, мы справились.

      Танька стаскивала с себя штаны и переодевалась в халат. Я укладывала вещи.

      – Пойдём в столовку? Чая попьём, – предложила мне Танюха.

      – Ну, пошли, когда ещё с девчонками увидимся. – встала с кровати и я.

      За белым столом у большого окна, как обычно, уже сидели Маринка, Шурка и Аленка.

      – Девчонки, давайте к нам за стол, – позвали они нас.

      Мы сели.

      – Что? Опять чай со сгущенкой пьете? Скоро уже на него и глаза смотреть не будут. – Подтрунивали мы над ними.

      – Ага. Пьем. А куда деться? Сказали ж всем, что, ежели так пить, молоко прибывать будет. Вот и пьем, – разбалтывали они чай молочного цвета в своих чашках.

      Я налила себе такого же напитка. И Танька. Мы светились от счастья, и это было заметно.

      – Вы чего такие радостные? Выписывают что ли? – с иронией спросили взрослые мамочки, зная, что такого быть не может, ведь мы поступили намного позже, чем они.

      – Ага! Выписывают! – чуть не хором ответили мы.

      – Правда? – повернула голову рыжая Маринка.

      – Да! Завтра утром будем на свободе! – парировала Танюха.

      – Поздравляем, – сказали девчонки и поникли. – Нет, мы, конечно, рады за вас! Нам бы ещё за себя порадоваться…

      – Так сказали, что многих сейчас выпишут.

      В столовую зашла докторша. Перечислила всех сидящих по именам, а потом добавила «готовьтесь к выписке».

      Нам впору было всем плясать! Сегодня мы не могли наговориться и напрощаться.

      – Может, бутылочку раскатим? Когда еще свидимся? Тут, как на войне, побывали. Боевые товарищи, так сказать, – предложила кудрявая Алёнка.

      – Да, неплохо бы. Только время-то смотрите сколько – нас уже не выпустят из здания, – заметила Шурка.

      – А жаль! Пошкодили бы на прощанье. – сожалела Маринка.

      – Ага. Тут одна целую неделю втихаря пила. Так узнали – такой скандал был, ее сразу и выгнали! – рассказывала наша рыжуха.

      – Ничего себе – сразу! Неделю ведь пила! – раздался дружный смех.

      Хохоток пробежался по столовой и затих в соседних боксах. Вечер пролетел незаметно. На город опустилась ночь. Я накормила Варю, и решила отнести пустую бутылочку в комнату, где потом мылась и дезинфицировалась эта посуда.

      Мне пришлось миновать несколько коридоров прежде, чем я попала в нужное место. В последнем – не горела лампочка. Я шла быстро. Вдруг из темноты послышался какой-то шорох, и чей-то голос сказал: «Опять ты?! Эй, мамочка из 21-го бокса? Так ведь»? Я вздрогнула от неожиданности.

      – Да, я это.

      – Ты когда-нибудь спишь? Все время у тебя какая-то работа. Отдохнула бы. Как ни погляжу – то ты пол моешь, то с ребенком занимаешься, то вон с этими бутылочками носишься… – говорила старая санитарка, спящая на диванчике возле входных дверей.

      – Так ведь все надо что-то, – ответила я и прошла дальше.

      В комнате, в которую сносили все бутылочки, горел свет. Я положила свою в общий таз и пошла обратно в бокс.

      Утром была беготня. Все носились по больнице. И я в том числе.

      – Бокс