Любовь по расчёту. Ирина Мясникова

голубчик! Что ж у вас в голове-то такое? – Ильич всплеснул руками. – Вспомните, а как же «Люблю я пышное природы увяданье, в багрец и золото одетые леса»?

      Великий поэт пожал плечами.

      – Что ж это происходит-то? – великий вождь тревожно оглядел собравшихся.

      – Идолы вы все, вот что с вами происходит, – пояснил один из стражей Ши-цза.

      – Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее. Чего это мы идолы? – великий вождь упёр руки в бока. – То демонами обзываются, то идолами.

      – Вы все никакого отношения к вашим прототипам не имеете, ну, кроме имени и внешности, а головы ваши чугунные, пардон, Ваше величество, бронзовые набиты разными мыслеформами окружающей вас жизни. Вот взять, к примеру, поэта.

      Великий поэт встрепенулся и поднялся со ступенек.

      – Поведайте нам, Александр Сергеевич, о чем думают посетители сквера, в котором вы установлены?

      – О разном думают, – с достоинством поведал великий поэт.

      – Это понятно, а какие стихи у них там, в головах вертятся? У детей, у молодежи, иностранных туристов, у пенсионеров?

      – Ну, – поэт задумался, – дети – самое простое! У них в голове что-то типа «А кто такие фиксики? Большой, большой секрет!»

      – А кто это фиксики? – в вопросе великого царя сквозило глубочайшее удивление.

      Великий поэт недоуменно пожал плечами.

      – Ясно же сказано «Большой, большой секрет!», не перебивайте, – великий вождь махнул рукой, – продолжайте, голубчик.

      – С молодежью тоже ничего сложного, там в башке сплошное «Умца, умца, умца, умца, тыдых, тыдых, тыдых»…, – послушно продолжил поэт свой рассказ..

      – Хватит, хватит, не могу больше, – перебил поэта страж Ши-цза, зажав уши лапами.

      – Какие мы нежные, – язвительно заметил великий вождь.

      – Неужели есть что-то хуже? – поинтересовался великий царь.

      – Ага, – поэт тяжело вздохнул, – люди среднего возраста.

      – А что с ними?

      – С ними в лучшем случае – «А белый лебедь на пруду качает павшую звезду», а то ведь и вовсе – «Боже, какой мужчина! Хочу от него сына!»

      На этот раз ржание царского коня поддержали все присутствующие.

      – Да, батенька, нелегко вам приходится, – посочувствовал поэту вождь мирового пролетариата.

      – Да вы и сами, Владимир Ильич, от поэта недалеко ушли.

      – Это еще почему?

      – Да вы как-то совершенно забыли, что коммунист. Новую власть приветствуете, попов одобряете.

      – Так сейчас все коммунисты себя так же ведут, – Ильич пожал плечами.

      – То-то и оно, бронзовая ваша голова! Вы ж не все! Вы же пламенный революционэр!

      – Да, бросьте!

      – Ага, а сам Троцкого политической проституткой обзывал! – встрял в разговор великий царь.

      – Чего не скажешь в полемической ажитации!

      – Вот и помалкивай впредь в своей ажитации!

      – Дурак!

      – Сам дурак!

      – Господа, господа! Мы же с вами интеллигентные образованные люди, – великий